смертельно испугался, замотал головой.
– Тогда кто?
– Он убежал, – истерично сказал парень и показал в сторону детской площадки. Там уже никого не было видно. Убийца скрылся меж домами, долго ли.
– Запомнил его?
– Только со спины видел.
– Он маленького роста?
– Да…
Аллочка стояла, ждала меня. Он подошёл сзади, низкорослый невзрачный человечек, уже немолодой, почти моего возраста. Скорее всего, на голове бейсболка. Была бы сейчас осень – был бы в кепке. Коротким сильным ударом вогнал шило женщине в спину и пошёл бы преспокойно дальше, если б девчонка не закричала. Тогда он дал дёру, уверенный, что догонять никто не станет. А безмерно удивлённая жертва, раскинув руки, упала вперёд…
– Дай, – скомандовал я, выхватывая у парня мобильник.
Позвонил в «скорую». Сообщил, что тяжело ранен офицер из Следственного комитета (чтоб дули сквозняком, без раскачки), назвал адрес. А сам думал: «Не ранена. Убита. Полная безнадёга».
То, что орудие оставлено в ране, может, и даёт ей призрачный шанс, но, скорее всего, позволит выгадать лишь пару дополнительных минут жизни.
– Аллочка, уже едут! – бодро воскликнул я, присев возле неё на корточки. – Летят!
Вывернув голову, она что-то сказала. Я ничего не понял. Кисти рук её хаотически двигались. На губах пенилась кровь. Если кровавая пена изо рта, значит, пробит правый желудочек, так мне объяснял когда-то Франкенштейн, когда тоже был живой. Пробили бы левый – кровь пошла бы в перикард, приводя к стремительной тампонаде. И в том, и в другом случае шансов ноль… Я нагнул голову к самому её рту:
– Повтори, пожалуйста.
– Дело «Пьеро»… – выдала она. – У него новый дом… Надо найти… Дом где-то на фотках…
Представляю, как ей было больно. Вернее, совершенно не представляю. Каким полушарием мне это представить? Просто знаю, рассказывали – те, кого судьба пощадила. Боль запредельная.
А смерть страшная…
Чрезвычайным усилием Льдова обуздала беспорядочные движения рук, схватилась за кулон, висевший у неё на шее, и прохрипела, захлебываясь:
– Флэшка… Возьми…
Я расцепил замочек на её шее. Она разжала кулак, и украшение оказалось у меня. Не рассматривая этот трофей (потом, потом), я сунул его в карман.
Дальше тянуть было нельзя: после «скорой» принято звонить в милицию… тьфу, в полицию. Но кому конкретно? Краткий миг раздумий…
Я встал, нашёл номер в своём мобильнике и сказал, тщательно прикрыв рот рукой:
– Миша, Льдову убили. Стою возле тела. Тебе звоню первому.
– Адрес? – каркнул он. Я назвал.
– Как?
– Шило в сердце. Исполнитель – Вошь. Алла пока ещё жива, но… это вопрос минут.
– Не может быть, Вошь закрыт!
– Значит, открыли. Кого-то же я видел возле чебуречной?
Лёня
