сексом.
Катя усмехается, фыркает. Но Доломанов не унимается.
– Девушка, я серьезно. Меньше получаса назад ты сделала минет чужому мужчине. От твоих губ пахнет спермой. Муж тебя точно спалит. Я бы на его месте обязательно спалил.
– Я тебя умоляю! – Катя произносит эту свою фирменную фразочку с выражением той веселой бесшабашности на лице, которое появляется лишь после трехсот вискаря и которое так нравится Максу. – Ничего этот олух не заметит. Не переживай – я ручаюсь!
Чмокнув Доломанова на прощание в щечку, растворяется в полуночной мгле.
ВЫКРАШЕННАЯ под бронзу тяжелая металлическая дверь Максовой съемной квартиры медленно открывается. На пороге – Катя. Сегодня она в сиреневом кардигане, изумрудном шарфике с причудливым орнаментом и высоких, почти по колено, осенних сапожках.
Она чуть отстраняет Макса, решительно проходит. Расстегивает кардиган, поворачивается к мужчине спиной, приглашая джентльмена поухаживать за дамой. Доломанов послушно принимает одежду, вешает на плечики в шкаф. Девушка разувается, проходит в комнату, опускается в кресло.
Какое-то время они с Максом молчат, смотрят, словно заново открывая друг друга. Они не виделись почти неделю.
«Как же все-таки она хороша», – в который раз думает Доломанов. И вдруг замечает… зажатость! Скованность! Пальцы девушки добела сжимают ручки сумочки, поза напряженная…
– Каа-атя… Я не понял: ты что, опять меня стесняешься?
Катя молчит секунду, на лице ее читается борьба. Потом упрямо встряхивает головой.
– Есть немного. Не обижайся. Мы не виделись неделю. Я успела от тебя отвыкнуть. Нужно привыкать снова. Поэтому, чтобы снять напряжение… В общем, я принесла.
Она достает из сумочки маленькую – ноль триста семьдесят пять – бутылочку виски.
– Наливай!
– Ну, ты даешь, девушка! После всего, что было, – только и может выдохнуть Доломанов, плетется на кухню за бокалами.
Секс на этот раз не такой фееричный, как на первом их сумасшедшем свидании. Может, потому, что нет прежнего адреналина, легкого экстрима, который так будоражит кровь. Все происходит на постели, на свежих хрустящих простынях с пальмами и тропическим закатом. В миссионерской позиции.
Катя разметала свои волосы по подушке. Катя прикусывает губку. Закатывает глазки. Комкает простыни. В голос стонет. Вагина девочкина хороша: несмотря на роды, узкая, тугая, обильно текущая сочной смазкой.
Доломанов много и качественно трахается в этот период, поэтому он держится довольно долго. Он двигается размеренно и мощно, постепенно увеличивает темп, усиливает напор. Катя еще больше раскрывается, принимает в себя всю его энергию. И еще столько же сверх того может принять – потенциал позволяет. Ненасытность своей прекрасной любовницы чувствует Макс.
Но вот кончить она не может.
