сверху донизу осмотреть мою квартиру, лишний раз заверившись моим согласием через закрытую дверь ванной комнаты. Надеялся, что предыдущие незваные гости что-то оставили здесь по его душу? Вот на что я бы уж точно надеяться не стала. Когда я вышла из ванной, следователя в двух моих комнатах уже не оказалось, зато из кухни доносился аромат жарящихся котлет. На этот запах я и пошла, застав на своей заброшенной после развода кухне совершенно невероятное (для меня, во всяком случае) зрелище: мужчина, следя за тихо шипящей на плите сковородой, резал хлеб на разделочной доске.
– С легким паром, Людмила Ивановна, – сказал он, увидев меня. – Извините, что я тут решился без вас похозяйничать, но, знаете, есть очень хочется, а разговор у нас с вами предстоит еще долгий.
– Это вы меня извините, – воскликнула я с запоздалым раскаянием: надо было бы сообразить, что человек зашел ко мне с работы, и хотя бы чашку чая предложить. Впрочем, а что бы я могла еще предложить ему, кроме банальной заварки? Я ведь в отличие от него не ношу в своей сумке домой полуфабрикатов, чтобы не подвергать свой желудок искушению. Были только кефир с отрубным хлебушком – и те погибли, даже не доехав в сумке до дома, а героически спасая мою жизнь на подступах к нему. И я честно призналась: – Но, знаете, сегодня я не ожидала гостей, а сама для себя практически ничего не готовлю в последнее время.
Он улыбнулся:
– А я это уже понял. У вас вся посуда абсолютно сухая. А между тем, судя по кухонному полотенцу, у вас нет привычки ее вытирать.
– Надо же, какая проницательность, – удивилась я. – Ну а что еще вы можете обо мне сказать?
– Что ваш муж был маменькиным сынком, плавно перекочевавшим из родительских рук в супружеские, – заявил он.
– Ну, в последнее-то время он, надо заметить, несколько подрос, – уточнила я. – Настолько, что даже решился отказаться от опеки. Но как вы узнали, что он собой представлял?
– По множеству мелочей. Но главное, уж очень удивленный у вас был вид, когда вы увидели, как я готовлю ужин. Наверное, вам нечасто доводилось видеть мужчину у плиты?
– До сегодняшнего дня не чаще, чем подлинник Моны Лизы, – согласилась я. – Простите… как вас?
– Паров Николай Андреевич. – Он сделал движение к карману пиджака, будто снова намереваясь достать удостоверение, но я махнула рукой, останавливая его: человеку, который так умеет жарить котлеты, очень хотелось верить на слово. Он понял мой жест и, оставив удостоверение на месте, пододвинул мне стул: – Садитесь, Людмила Ивановна. Вы вышли как раз вовремя, все готово.
– Вообще-то, вы знаете, я на диете, – призналась я, в то же время незаметно (надеюсь!) втягивая ноздрями аппетитные запахи (черт, жрать-то как хочется!).
– Похвально, – одобрил следователь. – Но диета, как и все плохое, должна хотя бы иногда сменяться чем-то хорошим. К тому же стол совсем не ломится от яств, так что опасность серьезно впасть в грех чревоугодия вам не грозит.
Ну, что было на это ответить?
