культивировать еще более древнее нецветковое растение.
Зная, что ничего не увидит, Юрий Иванович все-таки привстал – неловко взмахнул локтем, задел коньячную бутылку, громыхнул донышком по столу.
Шелест мгновенно смолк: ящерица замерла, притаилась среди ландышевых листьев, будто ее там не существовало. И намеревалась сидеть с неподражаемым терпением пресмыкающихся, таиться до тех пор, пока не решит, что иллюзорная опасность исчезла.
Андрианов знал повадки этих милых существ по прежней жизни, когда осторожно ловил их, держал на ладони, гладил шелковисто-бисерные теплые спинки и даже давал себя кусать.
У ящерицы были золотистые умные глаза и очень острые коготки на длинных гибких пальцах. Серая – точнее, песочно-коричневая с темными пятнышками – она идеально сливалась хоть с сухими листьями ландышей, хоть с голой замусоренной землей, хоть с качающимися стеблями травы, между которых могла пробираться, изгибаясь с неподражаемой грацией.
Пол ее определил бы только дипломированный герпетолог. Лишь весной самцы приобретали малахитовую раскраску, чтобы привлекать к себе сереньких самочек. Сейчас они снова сделались такими же неприметными, хотя многим предстояло перезимовать в глубоких норках-дырочках, чтобы весной снова налиться зеленью во славу любви, без которой не мыслилась сама жизнь.
Та жизнь, которая теперь казалась Андрианову бесценной.
Каковой и была любая жизнь, кроме его собственной.
Ящерица сидела тихо-тихо.
Он посмотрел на готовую рюмку.
Закусывать уже не хотелось, хмель свободно плясал вверх и вниз и слева направо в его невесомом теле.
* * *
Когда собственная жизнь Юрия Ивановича обесценилась в его глазах?
Да и была ли она ценной хоть когда-нибудь?
Наверное, все-таки была.
Когда-то давно.
Когда еще оставались живы родители? когда он собирал насекомых? писал стихи? учился в Ленинграде? влюблялся? строил планы на счастливую жизнь с женой, имея работу и уверенность в нынешнем дне, и даже перспективы в стране победившего социализма? или когда уже позже, переживая недолгий взлет в стране побеждающего капитализма эпохи первоначального накопления, менял работы и машины?
И женщин, хотя на самом деле меняли его самого?
Наверное, и тогда и тогда и тогда… но не сейчас, даже не в последние десятилетия.
Была ценной эта жизнь до тех пор, пока что-то не переключилось в самом окружающем мире и каждый день не стал нести одни потери.
Не всегда слишком серьезные, порой почти не ощутимые, но – ежедневные, постепенно накапливающиеся свой тяжестью.
1-й, главной казалась потеря семьи. Уход жены и разрыв отношений, которые между ними все-таки были.
Хотя к этому разрыву все шло несколько лет и факт окончательного расставания даже казался очередным избавлением от
