наверх. Ничего, что «нутрянка» ветровки дырчатая и швы торчат наружу, мода нынче демократичная, такой фасон никого не смутит, а меня будет намного труднее узнать.
Приметную красную косынку я, кстати, где-то потеряла, а жаль. Относительно чистая тряпочка пригодилась бы, чтобы оттереть пятна на джинсах, потому что руками я только размазала грязь по штанам. Ничего, получился вполне убедительный камуфляж – очень модная расцветка, между прочим.
Наконец явилась следующая группа экскурсантов. Вредина Вадик, находись он тут со мной, оборжался бы: то были немцы! Я грамотно затесалась в их ряды и вышла из пещеры в гомонящей толпе, для пущей мимикрии убежденно приговаривая: «Йа, йа! Дас ист фантастиш!»
У подножия горы немцев ждал автобус. В приступе вдохновенной наглости я села в него вместе с настоящими арийцами и уже через сорок минут была в Кишиневе.
Мелодичное пение телефонного аппарата в номере я услышала еще в коридоре. Сначала вообще не хотела подходить к телефону, потом решила все-таки снять трубку и молча послушать, кто звонит.
Звонил Петрик.
– Люська, это ты? – спросил он строго. – Люська, не молчи, я же знаю, что это ты! Ты сопишь, как ежик!
– Это горничная, – пропищала я.
– Как же, горничная-дворничная! – Петрик фыркнул. – Как по-молдавски «доброе утро»? А «благодарю вас»? Молчишь? Не знаешь! Так какая же ты горничная?
– Грубая и невоспитанная, – ответила я своим обычным голосом.
Петрик уел меня, по-молдавски я успела выучить только одну короткую фразу «Хай норок!» – традиционный тост, частым пунктиром проходящий через любое здешнее застолье. Из уст вышколенной горничной это ничем не спровоцированное пожелание прозвучало бы странновато.
– А еще ты жестокая и бессовестная, – заклеймил меня друг. – Сбежала без предупреждения и оставила меня одного! Ты куда запропастилась?
– К счастью, все же не запропастилась, – оценив, как точно Петрик угадал со словом, я нервно захихикала.
– Ну чего ты ржешь? Ржет она. Социофобка!
– Кто-о?!
– Белорусская блогерша Сашенька диагностировала у тебя социофобию. Так и сказала: «Я в этом разбираюсь, у этой вашей Люси явно социофобия: она такая угрюмая и держится особняком», – Петрик очень похоже изобразил манерный голос нашей новой звезды.
– А с чего вы вдруг стали обсуждать эту нашу Люсю? – поинтересовалась я угрюмо.
В социофобы они меня записали! А чего сразу не в психопаты?
– А с того, что ты не отозвалась на перекличке в автобусе, и гид спохватился, что отряд потерял бойца, – объяснил Петрик.
– Вот! Чужой человек спохватился, а ты, Брут! – я перехватила инициативу, и теперь уже Петрику пришлось оправдываться.
– Я не заметил, как и куда ты пропала, я как раз открытку покупал! Я там такую редкую открытку нашел – с изображением
