(заседание «Комиссии различных общественных групп»).
Буквально под занавес в пьесе Олеши «Слово и дело» появляются два новых, совершенно плакатных, персонажа – Рабочий и Работница, каждый из которых немедленно забирает в свои семьи по голодающему ребёнку. Вот, оказывается, в чьи сердца стучится милосердие. Только в пролетарские!
Уходя со сцены, Рабочий с пафосом произносил лозунг, совершенно не вытекавший из содержания пьесы: «Да здравствует дружный труд для помощи голодающим!».
Выполняя «соцзаказ», Олеше явно хотелось написать так, чтобы угодить власти, ведь «Слову и делу» предстояло пройти через тех же цензоров Госиздата, которые отвергли его предыдущую пьесу «Сапожки панские…».
Булгаков развенчивал, Олеша, если называть вещи своими именами, занимался в пьесе «Слово и дело» идеологической спекуляцией. И это тем обиднее, что Олеша знал о голоде не понаслышке. Катаев в повести «Алмазный мой венец» вспоминает, как они с Олешей однажды «вошли в кабинет заведующего республиканским отделом агитации и пропаганды Наркомпроса… мы шли по хорошо натёртому паркету босые. Мало того. На нас были только штаны из мешковины и бязевые нижние рубахи больничного типа, почему-то с чёрным клеймом автобазы… было такое время: разруха, холод. Отсутствие товаров, почти библейский поволжский голод… Сейчас трудно представить себе всю безысходность нашего положения в чужом городе…, принуждённых продать на базаре ботинки, чтобы не умереть с голоду» (Катаев В. Алмазный мой венец. М.: Вагриус, 1999, С. 83–84). Такова была переживаемая писателем суровая жизненная реальность.
Агитпьеса «Слово и дело» не была востребована. Думается, что цензоры руководствовались не отсутствием в пьесе подлинных фактов. Вероятно, одной из причин явилось то обстоятельство, что Олеша, дворянин по происхождению, оказался сыном эмигрантов (его родители-поляки именно во время работы сына в Харькове получили разрешение на эмиграцию в Польшу. Олеша решительно отказался ехать с ними в город Гродно). Возможно, сыграло также роль то, что предыдущая пьеса Олеши была отвергнута цензурой.
Литератор больше не внушал доверия цензорам. А может быть, оказалась нежелательна сама тема пьесы. Как ни надуманы были все персонажи пьесы, однако она была посвящена теме голода.
Агитпьесы Олеши, сохранившиеся в Книжной палате, были просты и достаточно примитивны по форме, однако критерием агитационных произведений для цензоров являлся не эстетический уровень, а их пропагандистская воспитательная функция, идеологическая направленность в поддержку очередной политической компании.
Поразительно, что в том же 1922 году Олеша параллельно с пьесой «Слово и дело» опубликовал в харьковской газете не пропагандистскую, а подлинно художественную новеллу «Ангел», по своей трагической выразительности сравнимую с лучшими новеллами советских писателей о гражданской войне.
2005
Тезисы
