Вика, не желая с ним общаться, зашагала вдоль путей в нужном ей направлении.
– Вика, подожди! Что наговорила тебе эта стерва?
Обернувшись, Вика отчеканила:
– Ты имеешь в виду твою милую и добрую маму? Кстати, я ведь исходила из того, что она давно умерла. Собственно, почему? Потому что ты мне об этом твердил!
Затем, поведя плечом и не дожидаясь ответа, она снова отправилась в путь. Но Виктор от нее не отставал.
– Ну, она умерла для меня в переносном смысле. Она ужасная, злая женщина… Она испортила мне всю жизнь… Она…
Виктор начал плакать, однако Вика, раньше отреагировавшая бы на это с пониманием и жалостью, процедила:
– Не паясничай! И чем же портила тебе жизнь эта ужасная, злая женщина? Вкусным чаем с овсяными печеньями?
Виктор, продолжая скулить, следовал по пятам за ней.
– Хорошо, допустим, твоя мама подлинная ведьма и только выглядит как ангел. Но откуда тогда у твоего отца взялась вторая нога? Выросла, пока вы на «Жигулях» ехали? И на алкоголика он ничуть не похож…
– Это не мой отец! – огорошил ее Виктор признанием, которому Вика на мгновение даже поверила. Но только на мгновение. – Этот человек не мой отец, это отчим. Новый хахаль моей матери. А мой настоящий отец живет в другом городе.
– И вы ездили как раз навещать его? – вырвалось у Вики. В быстром темпе они дошагали до другой трамвайной остановки, к которой подходил трамвай – правда, не тот, который требовался Вике, но это было все равно. Она была готова ехать по любому маршруту, только бы избавиться от общества привязчивого Титова.
Она вскочила в трамвай, плюхнулась на сиденье и вдруг услышала около себя тихий голос:
– Нет, этот человек возил меня к врачам, желая сдать в сумасшедший дом. И вообще, он мне отец ненастоящий, потому что у меня там, в другом городе, есть иной, подлинный…
Виктор умудрился также сесть в трамвай и ехал теперь вместе с ней! Вика закричала ему в лицо:
– Не ври! Ты же умелый манипулятор, так тебя охарактеризовала собственная мать! Я не верю ни единому твоему слову! Ты намеренно завалил экзамены, чтобы я тебе помогала. Хотя, судя по всему, ты отлично соображаешь. До такой степени отлично, что тайно сделал мои фотографии и прилепил их на плакаты с голыми тетками. Ты болен, Титов, причем давно и очень серьезно! Иди лечись!
Виктор что-то бубнил, но Вика, зажав уши руками, не желала его слушать. Наконец в окно трамвая она увидела, как он вышел и переходит через пути, таращась в ее сторону, – наконец-то он избавил ее от своего общества. Выйдя на следующей остановке, Вика отправилась домой пешком, по пути вдоволь наплакавшись и приняв решение – никогда в жизни она больше не будет иметь ничего общего с этим психом.
Виктором Титовым.
И пусть в глубине души ей было его еще жаль, это не значило, что он мог ей врать и манипулировать ею.
А также развешивать
