почти царственным жестом показала Хейверс, что та может продолжать, – это было движение руки, которое сержант поняла так, как и должна была понять, поэтому она жизнерадостно продолжила:
– Что, если звонивший хотел, чтобы Дрюитта арестовали и доставили в участок, дабы убить его там? Что, если этот человек проделал некоторую работу и выяснил, что иногда по вечерам Раддок освобождается от ухода за пожилым джентльменом, с которым он живет, и…
– Какой пожилой джентльмен?! Вы к чему клоните, черт побери?
– Речь не о пожилом джентльмене. Это просто мужик, за которым Раддок ухаживает в обмен на комнату, еду и немного денег. Так вот, что если кто-то знал, что когда у него бывает свободное время – а я полагаю, что это случалось регулярно, – то он везет свою пассию на парковку для «шпили-вили»? И что, если кто-то знал и нашу даму, эту любительницу почпокаться? И что, если они с ней разработали план, по которому им надо было дождаться ареста Дрюитта, – что должно было последовать за анонимным звонком, который этот кто-то уже сделал, – а когда это произойдет, обольстительница выманит Раддока из участка и некто получит время прикончить Дрюитта?
Этот план показался Изабелле настолько замысловатым, что она долго не могла оторвать от Хейверс глаз.
– Сержант, – произнесла наконец Ардери и сделала несколько вдохов-выдохов перед тем, как продолжить. – Мы можем «чтоеслить» здесь до конца недели, но никак не до конца года.
– Так точно. Знаю. Все понимаю. Но дело в том, что КРЖП не смотрела на дело под этим углом, поскольку не знала о том, чем занимаются Раддок и его подружка на парковке.
– Потому что, – сказала суперинтендант, стараясь собрать последние остатки спокойствия, которого у нее уже почти не осталось, – КРЖП должна была расследовать здесь самоубийство в полицейском участке – и не нашла ничего, еще раз подчеркиваю, абсолютно ничего, что указывало бы на то, что произошло убийство. И это о чем-то должно вам говорить – так почему вы не слушаете?
Хейверс молчала, хотя ее правая щека двигалась таким образом, что можно было предположить, что она покусывает ее изнутри. Такое поведение было достойно уважения в человеке, который никогда прежде не считал, что самообладание – неотъемлемая часть его работы. Сержант посмотрела в сторону гостиницы, словно подтверждение ее идеям должно было прийти оттуда – может быть, от Миру Мира, – потом перевела взгляд на замок, где, слава богу, косилка прекратила свою работу, но садовник, к несчастью, доливал в нее бензин, чтобы начать вновь.
– Со всем моим уважением и все такое, командир, – осторожно начала сержант. – Иногда, когда не получается найти хоть что-либо в качестве доказательства, то это происходит от того, что это «что-либо» или пропустили, или используют нечто, чтобы спрятать то, чего нет.
– Если вы хотите что-то сказать, говорите прямо…
– Как я уже говорила, записи камеры наружного наблюдения в ночь звонка никогда
