от набега и подталкивала их к мысли, а не продать ли французам с выгодой еще продуктов из своих запасов.
Длиннобородые мужики обступили телеги. Вперед выступил коренастый мужик с аккуратно подстриженной бородкой, как потом оказалось, деревенский староста. Поняв, что в телегах находятся раненые русские офицеры, мужики особого почтения не проявили, но шапки все же поснимали. А староста все просил офицеров посмотреть на ассигнацию, что оставили французы. Не фальшивая ли? Кто-то из офицеров подержал в руках ассигнацию, но сказать про нее что-либо путное не смог. Жаль, что ассигнация не дошла до Андрея. Он бы про нее мог сказать многое!
Но Андрей в это время спал. Спал сном праведника.
Еще почти месяц обоз с ранеными полз в сторону Петербурга, пока не застрял окончательно неподалеку от Твери в маленькой раскольничьей общине. Дальше на колесах было двигаться уже нельзя, а на полозьях еще нельзя. Недалеко за месяц ушел обоз, но это и понятно. Шли лесами, кружными дорогами, без карт и проводников. Кроме того, надо было обслуживать раненых. Менять повязки, вовремя кормить.
Община приняла их на постой, пока не установится санный путь. Не за так, конечно, но деньги у господ офицеров были, и они готовы были платить их за себя и за слуг. Граница же между господами и слугами за время пути и тесного общения, когда-то незыблемая, неприступная, как-то постепенно размылась, стала условной, хотя до панибратства не доходило.
Кто-то из раненых к этому времени уже почти поправился. Андрей, например, уже сидел в телеге, а если бы не сломанная нога, наверное, уже ходил бы. Мастер на все руки Федька сделал ему костыль. С его помощью и при поддержке Степана Андрей уже делал первые шаги. Снимать с ноги шину было пока рано.
Андрей часто и подолгу беседовал с Федькой на самые разные темы. Рассказывал ему что-то о государственном устройстве, о Франции и французах, о европейских государствах, о науке, в которой Европа преуспевает, а Россия отстает. Повинился Андрей перед Федькой и в том, что согрешил в Рузе. Сделал он это почти сразу после боя, как только смог говорить. Просил, чтобы сказал о том отцу, если сам до родного дома не доедет. Сокрушался, что может ребенок на свет появиться сиротой. Батюшка тогда для него что-нибудь сделает.
Потом, когда Андрей понял, что останется жить на этом свете, разговоры он эти прекратил. Он твердо решил вывезти из Рузы Настеньку и жениться на ней. Интересно, что Федька сразу понял, о ком идет речь. Настя была дочерью богатого оброчного крестьянина, чей дом под железной крышей стоял неподалеку от дворянского собрания почти в центре города Руза.
Общался Федька и с мужиками из раскольничьей общины. С ними он говорил все больше на темы религии. Сам он ни в бога, ни в черта не верил, но отчего же не поговорить, когда делать нечего. Мужики же к религии относились всерьез, так что Федька скоро понял, что могут и побить, если он уж слишком свое безбожие выказывать станет.
Андрея же он как-то спросил,
