к некоторым воинским частям, дислоцированным вблизи города. Одно из таких ответвлений уходило далеко от Москвы, километров на десять вглубь лесного массива, и кончалось на территории паровозоремонтного завода. Примерно в километре далее начиналось большое болото. К нему почти параллельно железнодорожным путям по обе стороны от них протекали две безымянные речки. Болото было непроходимым во все времена года, а речки только весной и осенью. Кто назвал территорию завода Островом, неизвестно, но название прижилось на все время его существования.
Завод начали строить в тридцатые годы. Сперва построили подъездные и запасные пути, потом поворотный круг, накрытый куполом, позже приступили к постройке цехов. Рабочих на завод планировалось доставлять по железной дороге, но потом поняли, что для круглосуточной работы имеет смысл построить при заводе жилье. Построили двенадцать двухэтажных бараков и подвели к ним тепло от парового котла, обогревающего завод.
Во время строительства было строго настрого запрещено срубать лишние деревья. Так что лес подступал вплотную и к путям, и к цехам, и к жилым домам. В начало войны завод вошел недостроенным, но цеха и дома сразу же накрыли маскировочными сетками. Видно, хорошо получилось. За всю войну на завод не упала ни одна бомба.
Эвакуация завода не коснулась, нечего и некого было эвакуировать. Но паровозы на ремонт начали поступать, и их ремонтировали. Запустили кузнечно-прессовый цех и слесарный. Остальное было только на бумаге. Но, как говорят, глаза боятся, а руки делают. Приспособились как-то. Завезли станки с какого-то разоренного московского предприятия. В общем, дооснастились. В 1942 году считалось, что завод полностью вошел в эксплуатацию. Рос и коллектив завода, в основном, за счет женщин и демобилизованных по ранению мужчин. Профессионалов, людей, знающих, что такое паровоз и как его ремонтировать, были единицы. Учились на ходу, на практике.
Жилая зона завода не была отделена от производственной. Бараки были разбросаны по территории как попало. Некоторые из них стояли чуть ли не вплотную к цехам. В данных условиях это было даже хорошо. Завод работал круглосуточно, но людей для нормальных смен не хватало. Перешли на смены по двенадцать часов, но немногочисленным мастерам и инженерам приходилось работать и больше. Без их присутствия ремонтный процесс часто приостанавливался. Рабочие просто не знали, что делать дальше.
Замкнутое пространство завода постепенно породило своеобразную систему организацию труда и быта работников. Стихийно здесь сложилась коммуна, во главе которой встали женщины. У многих из них были дети. За ними надо было смотреть, их надо было кормить, а еще и учить. Какая уж тут работа! Но работать было надо.
Выход из положения нашли следующий. Продуктовые карточки собрали в общий котел и стали отоваривать в пользу общей столовой, где каждый мог два раза в день плотно поесть и два раза в сутки выпить пару стаканов чая с хлебом. Большинство жителей Москвы в то время о таком не могли и мечтать. Организовали и
