принять этот дар в знак моего преклонения. От чистого сердца я предлагаю этот дар – примите его.
И у границы густого леса, покрывающего Кунгак-тау, хан, предводитель степного народа, что из века в век кочевал внизу, на равнинах, почтительно, обеими руками, положил серебряное украшение на один из камней древнего святилища.
Белес же, достал из колчана несколько стрел, поднял их на раскрытых ладонях кверху, в жесте предложения, и молча, но благоговейно, положил их на камни пирамиды.
Исполнив этот древний священный ритуал, хан и его воин, сев на своих коней, продолжили путь к вершине. Теперь они двигались уже через сплошной лес. Алтузак, как и все башняки, никогда не бывал на этой горе, хотя много раз видел её из степи. Долгий подъём сквозь густой лес давался им с трудом: лошади устали и с неохотой передвигали натруженные ноги. Но вот подъём закончился, хотя это ещё и не конец пути. Они продолжали двигаться вперёд, к оконечности вытянутой в длину горы, где, как Алтузаку привиделось в его сне, должна быть открытая площадка, открывающая вид на бескрайние просторы, уходящие к югу и западу. И в час, когда солнце, лишь изредка появляющееся из-за облаков, поднялось в высшую точку своего пути, путешественники добрались до своей цели.
Всё было так, как в его сне. И та женщина… она сидела в том же положении, спиной к ним.
Алтузак спешился и, велев Белесу оставаться на месте, пошёл вперёд.
– Ты пришёл, хан башняков, – не оглядываясь, сказала женщина. – Я ждала тебя.
– Да, я пришёл.
– Иди сюда, сядь рядом.
Алтузак подошёл и сел возле женщины, сбоку от неё. Этой женщине, со смуглым и обветренным лицом, и чёрными, без единой седины, волосами, достающими до пояса, в равной степени могло быть как тридцать, так и шестьдесят лет. Пронзительный, но абсолютно спокойный взгляд её чёрных глаз таил в себе необычайную силу и, вместе с тем, неземную отрешённость, – и он проникал, как показалось Алтузаку, в самое сердце.
– Я звала тебя, хан.
Она говорила на языке его народа: – чисто и правильно, словно это её родной язык. А может, так оно и есть?
– Слушай меня, хан башняков. Мой имя для людей – Басаат и я – дочь Агидели. Моё место не здесь – оно внизу, у реки. Но некоторые события привели меня – так же, как и мой зов тебя – на эту вершину. Хранитель горы сейчас где-то на восточном склоне, – он предоставил это место в наше с тобой распоряжение, и у нас есть время, чтобы ты выслушал меня. Так слушай же:
– Началось всё два года назад в заоблачной, высшей сфере круговорота вечности. Хумай, дочь Солнца и небесного царя Самрау, упросила того отпустить её на землю. Её отец, Самрау, любит своих дочерей, и он отдал Хумай на двенадцать лет долину Агидели со всеми её притоками. И она спустилась на эту землю, и её волшебный свет пронизал эту страну, и для реки это – высшее благодеяние. Два года уже здесь всё расцветает красотой и благодатью и ты, хан, конечно же, заметил
