неизменной привычке, не ведая, что ждет их за порогом родной избы, были наскоро вооружены.
– Ну что уставились люди добрые? – спросил собравшихся Ульв, встав в полный рост и расправив плечи, – оставьте мальца! Пусть свыкнется с первой смертью! Побудет один.
Под одобрительный гомон небольшой толпы, он увел меня в родной двор, но чувствовалось, как же он гордился моим поступком в этот момент, хоть всем своим видом и пытался не выказать оного!
В ту ночь я так и не сомкнул глаз до самого утра. Все мерещилось, что поверженный зверь тихо ходит за толстыми стеклами окна, пустыми бельмами закатившихся глаз высматривая обидчика в темноте теплой избы. Семь потов ужаса сошло с меня и каждый раз, на смену страху, приходило терпкое чувство победы и спасенной человеческой жизни.
Вечером следующего дня на пороге избы появился Ярослав, с женой и всем своим многочисленным семейством. Поклонившись друг другу в пол, отцы обнялись как братья, которым не требовалось много слов, чтобы решить возникшие недоразумения.
Обнялись и матери, слывшие подругами, пока случай не заставил их приостановить вечерние визиты друг к другу.
– Гамаюн! – крикнул отец, призывая меня к себе, – слазь ты уже с печи. Гостей встречай.
Не смея перечить, я отдернул узорчатую занавеску, спустившись на теплый, выструганный пол избы. Весь красный от стыда и повышенного внимания я приблизился к группе людей, запрудившей половину горницы.
Стараясь быть вежливым, я поклонился, а когда встал в полный рост, то мозолистая, огромная рука сжала мою, в крепком, мужском рукопожатии. То Ярослав, не смотря на разницу в возрасте, первым искал примирения за брошенные в гневе слова
– Извини! Спасибо … – он был немногословен, но эта фраза дорогого стоила из уст холодного главы семейства.
Пожал руку и Ждан, крепко потрепав за плечо как брата.
Варвара, скромно обернув лицо крепнущей, толстеющей косой, бросила на меня быстрый взгляд из под заалевшего лба, не в силах вымолвить и слова от накативших чувств.
Это заметил не только я, но и взрослые, беззлобными смешками отметив занятное замешательство Варвары перед своим спасителем.
Все прочие дети Ярослава были столь малы, что совершенно не понимали сути творящегося обряда примирения, а посему получив разнообразное угощение, разбрелись кто куда по пространству нашей избы.
Полночи семейства праздновали примирение, достав из погребов яства и хмельные меды. Полночи мы, старшие дети, а именно я, Ждан и Варвара, сидели на печке, сквозь занавески подглядывая за взрослым гулянием.
Младшие братья и сестра Ждана уже давно сопели взопревшими носами, вглядываясь в третий или четвертый сон, а мы все продолжали вслушиваться в долгие, непонятные разговоры отцов о страшных временах, которые непременно должны коснуться наших земель и о подготовке к ним.
Из нас троих Ждан уснул первым,
