простакам очевидные вещи. – Я верю, что буду величайшим фехтовальщиком мира.
– А я верю, что тебя убьют раньше, – ледяным тоном парировала Штелен, все еще глядя в другую сторону.
– Но моя вера сильнее твоей.
– Да ты идиот, который сам себя обманывает.
– Само собой. Но я предпочитаю верить, что действительно хорош. На моем счету сорок три величайших фехтовальщика. Я их всех убил. Я стал магистром меча в Гельдангелегенхайтене в двадцать один год. Неслыханная честь.
– Тоже мне честь, – фыркнула Штелен.
– И это я слышу от карманницы. От бездарной…
– Моих талантов хватит на то, чтобы прибрать твой кошелек!
– И тебе хватает ума мне же об этом рассказывать!
– Тихо! – Бедект покачал головой и тут же пожалел об этом. В черепе застучало от глухой боли. Наверное, в башке у него сейчас несколько фунтов соплей. – Как дети, честное слово. Как только я найду теплую постель и милую бабенку, вы можете вдвоем продолжить этот бессмысленный спор. А до этого заткнитесь, черт возьми.
– Старик настроен немного поворчать, – заметил Вихтих.
– Вихтих, если ты завяжешь драку и втянешь в нее меня, я убью тебя сам. Топором. Так что тебе не помогут все твои дерьмовые рассуждения насчет величайшего фехтовальщика.
– Я могла бы помочь по части бабенки, – сказала Штелен.
Бедект притворился, что не слышит, и стал внимательно осматриваться по сторонам дороги, надеясь найти постоялый двор.
– Он же сказал «милую», – заметил Вихтих, с ухмылкой глядя на Штелен. – С тобой не станет спать даже такая свинья, как Бедект. Ты слишком страшная. Правда, если бы ты в обмен предложила вернуть ему немного его денег… из тех, что стибрила на прошлой неделе.
– Деньги у меня есть, – сказала она достаточно громко, чтобы Бедект услышал.
Тот покачал головой и согнул оставшиеся пальцы левой руки.
– Я могу спать со шлюхами. Но сам работать шлюхой пока не готов.
– Скольких ты обворовал в Абфальштадте? – спросила Штелен.
Бедект отмахнулся от вопроса, резко разрубив воздух покалеченной рукой. Его голова так переполнилась соплями, что дышать приходилось через рот, резко глотая пыльный воздух. В глубине легких что-то сухо постукивало. «Чудесно, вот и новый симптом, буду теперь еще и от этого мучиться».
– Сколько человек ты убил за последние полгода? – спросила Штелен.
– Человека определяет то, чего он не делает и не станет делать, – пробормотал Бедект.
Ноздри у нее так и расправились от возмущения.
– Так значит, убивать и воровать нормально, а трахаться – нет?
– С тобой – нет, – ответил Вихтих. – В лучшем случае он проснется и обнаружит, что ты обокрала его до нитки, а в худшем – у тебя случится припадок ярости, и он очнется с перерезанным горлом.
Бедект простонал.
