И это было большой ошибкой. Они делали вид, будто на свете нет ничего, кроме нашего подполья, не рассказывали о миссис Драйвер или Крампфирле и, уж конечно, словечком не обмолвились о кошках.
– В доме и не было кошки, – напомнила ему Хомили, – до тех пор, пока человеки не увидели Хендрири.
– Но потом-то была, – возразил Под. – Детям нужно всё говорить – так я считаю, – не то они сами начинают разузнавать, что к чему.
– Под, – растерянно проговорила Хомили, – мы ведь тоже ничего не рассказывали Арриэтте.
– Ну, она и так многое знает. У нас же есть решётка…
– Она ничего не знает об Эглтине и о том, что будет, если кого-то из нас увидит кто-то из человеков.
– Ну что ж, когда-нибудь расскажем: мы ведь и так собирались, – но к чему спешить?
Хомили поднялась с места:
– Под, мы должны сделать это сегодня.
Глава пятая
Арриэтта, лёжа под своим вязаным одеялом, не спала и смотрела в потолок. Это был очень интересный потолок. Под смастерил для дочери спальню из двух коробок из-под сигар, и на потолке были нарисованы прекрасные дамы в развевающихся газовых платьях, которые дули в трубы на фоне ярко-голубого неба. Внизу зеленели перистые пальмы, и крошечные белые домики стояли вокруг площади… Это была великолепная картина, особенно когда горела свеча, но сегодня Арриэтта смотрела на неё и не видела. Стенки коробки из-под сигар не очень толстые, и она слышала родительские голоса, то поднимавшиеся чуть не до крика, то падавшие до шёпота; слышала своё имя; слышала, как Хомили воскликнула: «Орехи – вот вся их еда! И ягоды», – а спустя немного времени тревожный вопрос: «Что нам теперь делать?»
Когда Хомили подошла к её кровати, Арриэтта поднялась, послушно закуталась в одеяло и пошлёпала босиком в тёплую кухню. Там, усевшись на низкую скамеечку и обхватив колени руками, девочка посмотрела сперва на отца, затем на мать. Хомили опустилась на колени, обняла дочь за худенькие плечи и торжественно начала:
– Наверное, ты знаешь о том, что там, наверху…
– О чём – о том? – не поняла Арриэтта.
– О двух великанах.
– Да, это старая тётя Софи и миссис Драйвер.
– Верно. И Крампфирл в саду. – Хомили положила загрубевшую от работы ладонь на стиснутые руки дочери. – Ты слышала что-нибудь о дяде Хендрири?
Арриэтта задумалась, потом сказала:
– Да. Он уехал на край света.
– Переселился, – поправила её Хомили, – на другую квартиру. С тётей Люпи и детьми. В барсучью нору… дыру на склоне, где растёт боярышник. А почему, как ты думаешь?
– О! – воскликнула Арриэтта, и лицо её просияло. – Чтобы жить на свежем воздухе… лежать на солнышке… бегать по траве… качаться на ветках, как птицы… высасывать из цветов мёд…
– Глупости это! – рассердилась Хомили. – Откуда такие дурные привычки? И кроме того, у дяди Хендрири ревматизм. А переселился он потому, что его увидели.
– О!.. – ужаснулась Арриэтта.
– Его видела
