прояснил ситуацию:
– Она утыкана трубками повсюду. Мы, мням-мням, лишь впустую гоняем физраствор, глюкозу и прочее. Все проходит транзитом. Боюсь, мням-мням, об излечении не может быть и речи. Мы никогда не сталкивались с таким и сейчас решительно беспомощны. Все закончится, мням-мням, в течение нескольких часов. Крепись, мальчик!
Игорь, не помня себя, бросился с кулаками на стену. Отдышавшись и пососав саднившие костяшки пальцев, задумался.
«И ведь казнить себя вроде не за что! Отчего так погано на душе? Мы ж с ней договаривались, что пока я буду в командировке, никаких действий не предпринимать, сидеть мышью и не высовываться. Не лезть на рожон, не умничать, не искать приключений, не провоцировать наконец! Зачем она решила ускорить события? Одна, без помощника, без советчика. Э-эх, Варька… Торопыга любимая… Ну не мог я разорваться! Черт, я просто не готов… Я не хочу тебя потерять!»
На глаза навернулись слезы. Ничего не видя, он прижался лбом к оконному стеклу: «Неужели все кончено?»
Холод. Ветер. Снег. Дура-зима, плюя на март, добирала свое, устроив метель, мстя себе и людям за декабрьскую слякоть, январскую скромную морось и февральскую оттепель.
В широкое окно коридора третьего этажа больницы постоянно стучали широкие лапы елей. Бросая горстями в окно снежную крупу, приглашали угрюмо повеселиться, словно парочка крепко поддатых кумушек решила неуклюже сплясать в тяжелых зимних зипунах, бестолково взмахивая руками, приседая и кренясь в разные стороны.
Л-ляп, шух, пс-сс, тах.
Разболтанная металлическая рама дребезжала и постанывала толстым стеклом, ведя с ветром долгий и до тошноты однообразный разговор.
Ту-та, та-та, ту-ту.
Сумеречное небо, плотно забитое тучами. Гадко, мерзко и погано.
Игорь отвел взгляд и уставился перед собой, где тоже не было ничего выдающегося – две лифтовые кабинки со сжатыми, словно губы недовольной старушки, створками. Он в который раз прочитал, что «Лифт не работает», и то же самое, только в перевернутом виде, и скосил глаза на лестничную площадку – пусто и заплевано.
Люминесцентные лампы исправно помигивали, освещая неприглядное убранство предбанника – преддверия, аппендикса для страждущих посетить отделение хирургии. От лифтов, свернув налево, можно было попасть в различные службы и специализированные кабинеты, но там была дверь, закрытая по случаю праздника на огромный амбарный замок. Впрочем, Игорь уже сделал к нему дюжину лихорадочных подходов, пока не сломал. И если бы спросили: «Зачем?», то наверняка затруднился бы с ответом. Чего только не сделаешь от вынужденного безделья, если ты натура энергичная…
Две колченогие кушетки, на одной из которых он расположился, грозили умереть на посту, раскинув ножки.
«Атмосферное давление во столько-то там ртутных столбиков действует на все сущее!» – подумал Игорь и, поздравив себя с тупой шуткой, снова вышел покурить на лестницу. На первую затяжку горло, саднившее от бесчисленных выкуренных
