физиономию и сдавленно ругался сквозь зубы. Невозмутимый Николай боролся с узлом галстука, раз за разом терпя поражение. Максим неумело елозил веником, собирая осколки пробирок, колб и реторт в кучу. Игорь принюхался. Отдельный запах из миллиона компонентов, витавших по общежитию, вычленить было сложно. Впрочем, определенно пахло нехорошо.
– Дерьмо, что ли? – спросил он Николая.
Тот, сделав многозначительную мину, показал глазами на возмущенный Ромкин тыл. Максим головы так и не поднял. Приблизившись к столу, Игорь шумно втянул воздух.
– Точно, дерьмо! Объясниться никто не желает?
– Гомка попгобовал погаботать с новым компонентом, – соизволил отозваться Максим.
– Органика! – добавил, усмехаясь, Николай.
– И каковы результаты? – улыбнулся Игорь.
Его буквально распирало. Он любил сегодня всех и способен был обнять весь мир.
– Пегебогщил с огнем и пгочим, – поморщившись, уныло сообщил Максим, незаметно смахнув веником часть осколков под свою тумбочку.
Игорь покачал укоризненно головой и жестом велел, мол, выметай обратно. Максим вздохнул и отправился по соседям в поисках совка. Николай в сердцах отбросил галстук и с любопытством покосился на пакет Игоря.
– Бабушкино варенье – чур, одну банку не трогать, – и сдобных булочек купил. Налетай! – потребовал он.
Игорь как самый финансово независимый никогда не жадничал. Впрочем, друзья тоже не наглели.
– Кленовых листьев принес? – Лицо Ромки было испещрено мелкими порезами. Видимо, колба взорвалась совсем близко. Больше никакого ущерба, кроме, понятно, уязвленного самолюбия, он не понес.
– Да сколько хочешь! – Игорь вывалил листья и ехидно добавил: – Экологически чистые, как заказывали-с.
Роман поддерживать ироничный тон не стал. Придирчиво покопавшись в ворохе, выудил пару наиболее сухих и принялся толочь их в фарфоровой ступке.
– Когда свидание? – завалившись в обуви на свою кровать, спросил Игорь.
Николай наморщил лоб и что-то в уме подсчитал.
– Дык вечером!
– А чего сейчас с галстуком возишься?
– Никто в общаге завязывать не умеет, а Коляну хочется выпендгиться пегед своей свигистелкой кгашеной, – просветил его неестественно оживившийся Максим, вернувшийся с совком.
Игорю в живописной трещине на потолке почудились контуры лица Вари, и он широко улыбнулся.
– Ничего она не свиристелка! – принялся защищать свой любовный выбор Николай.
– Хогошо, – покладисто кивнул Максим, покосившись на веник. – Одна из пгедставительниц дешевой пгодажной пгессы, угу? О, вагенье! Обожаю твоих бабуль! Посвататься, что ли, к Бетти? Кем я тогда тебе буду?
– А я попрошу усыновить! – поддакнул Николай.
Ничего сегодня не могло согнать Игоря с романтической волны. Он умильно уставился на туристический плакат, изображавший море, сливающееся
