операцией, но я бы озадачился вопросом нахождения донорского сердца.
Вадим осел на стул.
Он не стал задавать Косте вопросов.
Они были ни к чему.
Каждый из них понимал – найти донора нереально.
В голове тогда мелькнула мысль – отдаст своё. Да, он готов был пожертвовать жизнью ради жизни своей девочки. Но с накатывающим отчаянием вспомнил, что несколько лет назад пережил микроинсульт, и его сердце вряд ли подойдет. Да и по законам РФ никто не будет его убивать… Ни один врач не пойдет на преступление.
И нет выхода… Нет спасения.
Теперь доча сидит напротив и ждет от него ответа.
Смотрит внимательно. По-взрослому.
– Всё очень серьезно, – наконец, сказал он.
Саша улыбнулась сквозь навернувшиеся слезы. Она пыталась их скрыть, не хотела показывать, насколько её шокировало признание папы. Она надеялась, что он скажет что-то иное. Надежда – самая жестокая вещь в этом мире. Почему-то именно к такому мнению она пришла. Надежда дарит нам желанием жить, двигаться вперед, и когда её не остается, очень сложно, практически нереально оставаться в тонусе и заставлять себя каждое утро открывать глаза и улыбаться восходящему солнцу, а так же убеждать окружающих, что всё будет хорошо.
– Папуль, мы справимся… Мы обязательно справимся…
Тогда она искренне верила в слова, что были произнесены на крохотной кухоньке их «однушки».
Они обивали пороги министерства здравоохранения, и их поставили на очередь. Дав ещё одну призрачную надежду…
Глава 3
Больше всего в жизни Саша ненавидела фразу: «Надежда никогда не должна вас покидать» и тому подобное. Хочется выть и бросить в ответ что-то едкое. Надежда – самая жестокая вещь, какую только можно представить.
Нет, ты надеешься первые месяцы. Первый год. Смотришь в зачастую равнодушные от усталости глаза врача, который не может тебе ничего предложить, и на что-то надеешься…
А потом всё.
Это всё у Саши наступило полгода назад, когда крестный позвонил отцу и сказал:
– Есть донор.
Саша навсегда запомнила, как мать осела прямо посреди кухни, а отец начал заикаться от радости.
Говорили на громкой связи.
Саша позабыла, как дышать.
– До… донор?
– Да, Вадим, донор.
Первой обратила внимание на голос крестного сама Саша.
В нем не было ни восторга, ни облегчения, а ведь крестный принимал самое непосредственное участие в стремлении вылечить, что-то сделать полезное для Саши.
Девушка подошла ближе к папе и громко спросила:
– Крестный, в чем подвох?
– Привет, Сашуль.
– Привет. Так в чем подвох?
Пауза, за время, в которое отец успел переглянуться с матерью.
– Донор не проходит ни по одной базе.
Саша
