успела ее выдернуть из проема.
– Это ты мне? Своей матери? – встрепенулась Матильда. – Как тебе не стыдно? Ты как был невоспитанным мальчиком, так и остался, – принялась причитать женщина по ту сторону связи, чем вывела еще больше из себя Жоржа.
– Не переживай так, мамочка, скоро твое сердечко успокоится. Теперь же вернулся твой обожаемый Вольфик, в котором ты души не чаяла и пылинки сдувала, но который попрал все устои и обычаи, свалив из семейного гнезда куда подальше.
У Жоржа начали расти крылья более не сдерживаемые силой воли, и теперь они хлопали по воздуху, живя своей жизнью. Они то и так были особо не управляемые, а сейчас, когда демон находился во взвинченном состоянии, тем более.
– Сынок, ну что ты такое говоришь? Неужели ты думаешь, что мамочка тебя не любит? Очень даже любит. Ты мой самый-самый…любимый…сынок, – женщина почувствовала, что ее ребенок не в себе.
Запинку в голосе разве что глухой не заметил бы.
– Как же, любит…Но вот только после того, как любимый Вольфик наплевал в душу, – с горечью выдал мужчина, напоминая в данный момент скорее обиженного мальчика, нежели серьезного и всеми уважаемого мужа. Видели бы его сейчас подчиненные, они ни за что не поверили, что это их грозный, рассудительный и уравновешенный начальник, которого боялись все от рядового работника до вице-президента компании с много миллионными оборотами.
– Сынок, ну не надо начинать. Ты расстраиваешь, свою мамочку, – раздалось из трубки смартфона. Жорж же буквально начал рычать.
– Ах, теперь ты снова мамочка, а я твой сынок, правда, «любимый» это эпитет, который уже относится к другому…,– устало прикрыл глаза мужчина, стараясь все же взять себя в руки, понимая, что он все равно не в состоянии ничего изменить. И раз на горизонте вновь появился первенец, то ему, второму, придется занять свое место. Боль, доселе спрятанная глубоко внутри, вновь всколыхнулась с новой силой.
– Жорж, как ты смеешь так говорить? – строгим тоном произнесла женщина. – Как тебе не стыдно? Разве я любила тебя? Разве не баловала? Разве не сидела с тобой ночи напролет, когда у тебя резались крылья и все никак не могли стабилизироваться? Думаю, что тебе не в чем меня упрекнуть, – закончила Матильда свою обличительную речь.
– Все так, мама, вот только быть «вынужденным» сыном я не перестал, – горько произнес мужчина, приходя в себя.
Последним штрихом в обретении спокойствия стало не увещевания матери и заверения в любви, а собственный облик, отраженный в зеркале. Мужчина увидел себя со стороны и это его отрезвило. Крылья были загнаны на место, оболочка перестала вибрировать то проваливаясь, то вновь появляясь в этой реальности, а глаза прекратили светиться красным.
Когда Жорж был маленьким он неоднократно корил судьбу за то, что родился вторым и это осознание довлело над ним всю сознательную жизнь. В семьях демонов редко шли на рождение второго наследника, если только для этого не было объективных причин. Речь
