и если не выходила из них победительницей, то могла обидеться, причем надолго.
Сейчас было не самое подходящее время, чтобы спорить с матерью, поскольку за дверью ждала Ларина, с которой следовало до конца решить все внезапно возникшие вопросы.
Расхи приготовился слушать.
– У нас случилось радостное событие, – восторженно произнесла Матильда и ее лицо озарилось лучезарной улыбкой.
Демон задумался на тему того, что же могло так повлиять на мать.
– Опять ощенилась Тропикана? – маленькую собачку, что была любимицей у родительницы, Жорж собственноручно придушил бы, даже не опасаясь маминой истерики или папиного гнева по этому поводу. Хотя иной раз и у невозмутимого Гомера Расхи проскакивало подобное желание. Жорж был в этом уверен.
Тропикана обладала исключительной любвеобильностью и совершенной неразборчивостью в связях. Будучи маленькой комнатной собачонкой эта оторва умудрялась западать на огромных кобелей. Они липли к ней не хуже банных листов к пятой точке. После каждой такой встречи у псины появлялись на свет метисы. И как она только умудрялась их вынашивать? Но самым насущным вопросом был в другом, все щенки всегда были крупными. Жорж задумывался, а не прикормила ли она аиста, который украдкой приносил огромных детенышей, похожих на пап как две капли воды.
– Нет, – довольна произнесла женщина. – Тропочка на сносях, но ей еще рано. Вот через недельки четыре будет в самый раз,– мечтательно подкатила глаза Матильда, будто сама собралась щениться.
– Кто он? – строго спросил черноволосый демон.
– Ты сейчас о ком?
– Кобель. Кто же еще? – Расхи уже рычал не хуже того неизвестного пса.
– Спаниель, – с придыханием молвила Матильда. У Жоржа закралось подозрение, что мама специально отпускает Тропикану на блуд, чтобы та периодически беременела от разных кобелей, потому как эта шавка умудрялась рожать детей один-в-один похожих на отцов. А матушка потом благополучно выдавала щенков за чистокровных, продавая. Причем, имела неплохой доход на свои карманные расходы. Гомер умилялся от предприимчивости жены. Но ее тайны не выдавал никому. В семье было табу обсуждать Тропикану и мамин бизнес.
– Понятно, – сухо ответил Жорж, вставая с кровати и начиная ходить по номеру, думая, когда же мама сообщит главную новость или рассказ про ее обожаемую сучку это и есть главное звено в повествовании. – Все?
– Жорж, – строго произнесла матушка, вновь поменяв свое настроение. – Ты дурно воспитан. Не смей со мной так себя вести. Я все же твоя мать, – кто бы о том помнил, подумалось мужчине, судорожно сжимающего трубку телефона.
– Мам, я занят…немного.
– Ой, сынок, так бы сразу и сказал. Кто она? – голос стал слаще меда.
– Матильда, она никто. Что за сообщение ты хотела сделать? – не выдержал мужчина, зарычав.
– Вольф вернулся, – без перехода произнесла родительница.
