что не употребляю его. Я думаю об экстази, но думаю тут же и о том, что потом два дня ты хочешь себя убить. На самом деле нет ничего такого, что мне хотелось бы употребить или сделать. Это сегодня, когда я с вами разговариваю. И так же было вчера. Что произойдет в будущем – я не знаю. Я не знаю, есть ли место, где… вот помните, вы в детстве встаете на банку кока-колы и она вдруг мнется? Вот кто знает, когда я сомнусь? Сегодня, в четверть второго или который там час, мне хватает простой воды».
Скандал с прослушкой телефонов, который и вызвал расследование Левесона, проник уже очень далеко. Учитывая, что в те годы, когда эта история бурно развивалась, Роб был самой главной британской знаменитостью, странно было бы, если б его никак это не задело. Но, похоже, действительно задело. Полиция сообщила ему, что нашла связанные с ним номера. Полицейские пришли к нему в тогдашнюю квартиру в Бухте Челси. (По иронии судьбы, в том же жилом комплексе проживала Ребекка Брукс, и именно в мусорку подземного гаража ее муж выбросил свой компьютер.) Полицейские вместе с Робом ознакомились с распечатками телефонных разговоров, но по тому тону, каким они общались с ним, он не понял, в чем именно смысл их деятельности и что они ищут. Он также совершенно уверился в том, что прослушка подобралась к нему гораздо ближе, чем полиция ему доказала. Одно слава богу в этой ситуации – все эти годы Роб не имел личного мобильного телефона. Знакомые советовали ему тоже подать в суд, принять участие в процессе, но он не очень верил в то, что это все даст какой-нибудь хороший результат.
Тем не менее, сегодня он видит, как изменились таблоиды: «У них уже нет этого их подлого инструмента. И не очень-то много статей на тему – кто с кем спит. Далеко не каждый день теперь человеку портят жизнь из-за того, что он что-то сказал другу по личному телефону. Пейзаж таблоидный теперь совсем не тот».
Для него уж точно не тот, хотя он понимает, что время прошло, а караван идет дальше.
«Их энергия уже не так сильно на меня направлена, как раньше», – считает он.
Через два дня Робу с его музыкантами играть большой сольный концерт в кемденском Roadhouse – это выступление на фестивале iTunes. Хотя он давно уже не давал таких концертов, но он не из тех, кто будет репетировать, когда в репетициях нет острой необходимости. На концерте не будет сложной техники и шоу-балета, а песни все эти он и так уже пел тысячи раз. (По договоренностям об эксклюзиве разрешено спеть только две новые песни с грядущего альбома, те, которые исполнялись в последних турах: Motherfucker и Sensational.) К тому же ему телесуфлер поставят. Так что чего репетировать-то? Но при этом, больше, мне кажется, чтоб выразить солидарность в самом начале новой кампании, а не потому, что нужда его заставляет, но днем едет в студию в Уимблдоне, где репетирует его группа. Но там он дольше часа не задерживается – на машине туда и обратно он дольше ехал, чем там пел.
На пути обратно в центр города он вдруг заговаривает о том, что уже сильно соскучился по детям. Дело в том, что Тедди, Чарли и Айда поживут без него до следующего
