считывать и понимать наши моральные соображения и этические проблемы, но смогут ли они проявлять сочувствие или эмпатию, обладать, как и мы, идентичностью? Ведь мы, грубо говоря, живем, ориентируясь на ценности, убеждения и менталитет, а не на алгоритмы и данные. Даже если машины это поймут и научатся воспроизводить, им все равно будет сложно перейти на наш способ существования.
Как я уже говорил, мы находимся в отправной точке экспоненциальной кривой, следующий шаг от которой будет резким переходом от четырех к восьми и затем к шестнадцати. Поэтому мы сталкиваемся с противоречием между тем, что технологии могут делать (ответ очевиден: практически все), и тем, что они должны сделать, чтобы послужить всеобщему счастью человечества. Ведь действительно непонятно, что же есть счастье само по себе, если не противопоставлять его таким очевидным проявлениям несчастья, как ограничение свободы, неравенство, бедность и болезнь (см. главу 9).
Очевидно, что технологии не знают и не хотят знать о счастье, самореализации, эмоциях, ценностях и убеждениях, несмотря на то что у них все лучше получается симулировать человеческие взаимоотношения. Они понимают только логику, рациональные действия, завершенность, эффективность, да и нет, ведь чтобы «обнаружить / идентифицировать счастье», нужно сначала стать счастливым, а это, в моем понимании, подразумевает телесность.
Технологии полностью отрицают все то, что дорого людям. Я считаю, что они не могут и не должны двигаться вверх по пирамиде Маслоу от основных потребностей до любви, самооценки и самореализации24. Безусловно, с помощью нейронных сетей и глубокого обучения компьютеры уже смогли научиться таким сложным вещам, как игра в го[22] – и даже способны выигрывать25. Теоретически они смогут научиться вести себя как люди. Тем не менее симуляция – не то же самое, что дублирование, опосредованная реальность – не сама реальность.
Технологии не знают этики – так и должно быть! В наш экспоненциальный век уже даже к мозгу и телу относятся как к механизированным объектам, как к модному wetware (программному обеспечению во плоти и крови). И мы можем только содрогнуться от страха, представив, как в компьютеры внедряют этику и убеждения, или как они сами их развивают. По мнению автора, нам не стоит вступать на этот путь. Сама идея о том, чтобы позволить машинам иметь бытие может рассматриваться как преступление против человечества.
В качестве довольно жуткого примера рассмотрим противоречивую и широко обсуждаемую идею эктогенезиса – вынашивания ребенка в искусственной матке вне тела26, которое станет возможным уже в ближайшие 15–20 лет.
Это представляет собой отличную иллюстрацию того, как технологическое «yes we can»[23] (да, мы сможем) способно отодвинуть на задний план самое основное из человеческих проявлений. Этот футуристический тип воспроизводства населения, конечно, будет менее обременительным и затратным для женщин, но, на мой взгляд, это пагубно и бесчеловечно
Го – логическая настольная игра с глубоким стратегическим содержанием, возникшая в Древнем Китае.
«Yes, we can» – главный слоган избирательной компании Барака Обамы 2008 года.
