на ветру крохотным мокрым флажком.
– Убит, – сказал Темпи, когда мы с Мартеном подошли достаточно близко, чтобы его услышать.
Я ему не поверил. Даже глубокая рана в груди человека так быстро убить не может. Но, подойдя ближе, я увидел, куда вошла стрела. Она попала точно в сердце. Я с изумлением посмотрел на Мартена.
– Вот это выстрел! Он и впрямь достоин песни! – вполголоса сказал я.
Мартен только рукой махнул.
– Повезло!
Он перевел взгляд на вершину холма в нескольких футах над нами.
– Будем надеяться, что у меня еще остались стрелы, – сказал он и полез наверх.
Взбираясь следом за ним, я мельком заметил, что Темпи по-прежнему стоит на коленях над убитым. Он наклонился к нему вплотную, словно шептал что-то на ухо трупу.
А потом я увидел лагерь, и невнятные мысли о странных обычаях адемов вылетели у меня из головы.
Глава 91
Пламя, гром, сломанное дерево
Холм, на который мы взобрались, выгибался широким полукругом, полумесяцем обнимая разбойничий лагерь. Таким образом, лагерь находился как бы на дне просторной неглубокой чаши. С места, где мы находились, мне было видно, что вдоль открытого края чаши вьется ручей.
В центре чаши подобно колонне вздымался ствол громадного дуба, укрывающего лагерь своими развесистыми ветвями. По обе стороны от ствола угрюмо горели два костра. Если бы не дождь, они полыхали бы ярко, как праздничные костры в деревне. А так они едва давали достаточно света, чтобы разглядеть лагерь.
И это была не какая-нибудь временная стоянка, а настоящий военный лагерь. Там стояли шесть армейских палаток, коротких и приземистых, предназначенных в основном для сна и хранения вещей. Седьмая же палатка представляла собой почти что шатер, прямоугольный, достаточно просторный, чтобы несколько человек могли стоять внутри, вытянувшись во весь рост.
У костров, на импровизированных скамейках, сидели, плотно сбившись в кучу, шестеро людей. Все они кутались в плащи, спасаясь от дождя, и у всех был жесткий взгляд и усталые лица опытных солдат.
Я нырнул обратно за гребень холма и с изумлением обнаружил, что совершенно не испытываю страха. Обернувшись к Мартену, я увидел, что глаза у него слегка безумные.
– Как ты думаешь, сколько их там? – спросил я.
Он задумчиво поморгал.
– Минимум двое на палатку. Если их главарь живет в большой палатке один, значит, всего тринадцать, и трех мы уже убили. Значит, десять. Десять – это минимум.
Он нервно облизнул губы.
– Но в такой палатке можно жить и по четверо, а в большой кроме главаря могут улечься еще пятеро. Тогда получается тридцать – минус три.
– Стало быть, в лучшем случае их двое на одного, – сказал я. – И как тебе это нравится?
Он бросил взгляд на гребень холма, потом снова посмотрел на меня.
