Остальные остались с ночёвкой. Заметив, что в другой раз остались ночевать три парня и две девушки, он даже переживал, вот ведь незадача, вот ведь нескладуха, выходит, девок – четверо, а парней – всего трое!
Иногда в тихую погоду до слуха Трохина доносились звуки музыки и обрывки каких-нибудь восклицаний. Трохин пытался представить, что же происходит в доме напротив. Сейчас, наверное, пьют, – предполагал он, вспоминая внушительную сумку в руке Кобеля. Сейчас, наверное, танцуют, вернее дёргаются, под такую музыку танцевать нельзя, можно только дёргаться, видел он это по телевизору. Но когда гас свет, музыка утихала, или просто начинала звучать медленная мелодия, он представлял обнявшиеся пары и всё пытался угадать, кто же с кем обнимается. Видя, как молодёжь расходится, он мог предположить, что Марфа лижется с Вертлявым, Пигалица – с Жеребцом. Но молодёжь совсем сбивала его с толку. Жеребец обнимался то с Пигалицей, то с кривоногой, то со стриженой. Вот и пойми их. Но больше всех Трохина занимал вопрос, которые из этих хахалей его-то девок. Соседок про себя он называл «своими девками». Каждый раз, наблюдая за молодёжью, Трохин пытался вычислить хахалей своих девок, и иногда, как он думал, ему удавалось это, но потом ситуация менялась, и все его вычисления летели к чёрту.
Сергей, заскочивший к дяде по поручению матери, нехотя остался у него попить чаю. Мать просила уважить старика, посидеть у него, не убегать сразу, ведь один бобылём жил Трохин, и никого у него, кроме сестры и племянника, не было. Сидели за столом перед окном. Сергей нехотя пил чай и усердно поддерживал еле вязавшуюся беседу.
– Поехали, – вдруг невпопад сказал дядя.
– Что? – не понял Сергей.
– Девки, говорю, поехали.
Слово «мои» Трохин упустил.
– На выходные поехали к себе. Прошлый раз одна только уезжала, а сейчас, видать, обе поехали. А, может, которая вернётся. Да, видно, вернётся, сумка-то одна.
Сергей заметил, что глаза Трохина оживились, даже немного прищурились.
– О ком это он? – подумал Сергей и привстал, чтобы увидеть объект внимания дяди.
По дороге в сторону вокзала шли две девушки. Они несли вдвоём за ручки большую дорожную сумку.
– Чай до дождя-то успеют…, – рассуждал Трохин. В голосе его слышалась забота.
– А кто это? – поинтересовался Сергей.
– Да… «девки мои», – застыло на языке Трохина, а ответил он, – соседки мои. Весёлые девки. Всё время праздники у них, да гулянья.
– Я что-то не помню таких раньше?
– А их раньше и не было, – резонно заметил дядя. – Нынче они сняли этот дом. Студентки!
Последнее слово Трохин произнёс язвительно.
– Всё думаю, их выгонят скоро, да нет, видно, нынче в институтах-то всяких держут. Гляжу, с утра опять в свой институт плетутся. Чай за деньги держут, али ещё за что.
Трохин
