а ей-то всего только двенадцать, а уже щкандыбает пьяная на каблуках и с сигаретой в зубах, да рядом идет с ним, взрослым и наглым.
Но если набралась смелости и отвергла, шарахнулась от их унизительного предложения показать им ее…., то тогда непременно жди неприятностей.
Потом в школе, во дворе тебя начнут доставать, цеплять, издеваться. А куда тебе деваться? Ведь ты рядом с ними все время и не дай бог – в одной компании! Ну, о таких что говорить? Те совсем пропали.
Но что интересно, они так не думали, наоборот, важничали, задирали нос! И хотя мать ей, слышишь, орет вдогонку, что она глядь, а она эту метку ее, как медаль, себе на чуть выступающую и уже начинающую полнеть грудь. Раз и прицепит, а потом, когда уж все кругом пошло, все, отчего голова и пьяная сама и кругом, и что уже всю ее перепахали и уже куда-то подвозят, заводят и все то, что уже не лезет туда, тогда сюда и еще, и еще… Вот от того она и орет, уже хватит! Хватит ей этого и всего! Но, какой там!
Вот тогда я одна единственная из всех, кто все отвергала и какую все пытались достать, склонить, зажать, изнасиловать, я и только одна, вырываясь от них, вижу, что я тогда в своем выборе оказалась права!
И я поступала, как меня воспитали урывками, то мама, то книги. Потому не далась, не пошла по рукам и в их компанию не попала, а избегала их как черт ладана!
Вот тогда начинается моя первая, изнурительно долгая и первая хитрющая игра за мое выживание в этой клоаке.
Особенно мне туго пришлось, когда остались наедине только с матерью.
Не скажу, что я паинькой была, но в сознание мое, хотела я того или нет, как гвоздь вбивался все тот же предмет, этот их знаменитый, это тот, что у них всех в голове словно гвоздь сидел, а где-то и торчал, и все чаще срывался в матюгах с языка. И уже все я знала и слышала с детства не музыку классическую, а классический мат и слова уже знала про них всех и мужских, и женских, и все на несколько букв и по всюду: мать, мать, мать…
Ну и как? Как в таком окружающем мире порядочной девочке выживать? А?
Испытание второе: а как же любовь?
– Ну, милочка моя, подставляй спинку и свою премилую попочку. Вот так! Еще? – это Антонина меня веничком березовым обмахивает и легонечко, нежно пришлепывает.
Мы уже час в парилке, попеременно выбегая обмыться, отлежаться и отдышаться от нестерпимой жары. При этом, как только я сяду отдышаться, то обязательно рядом со мной, под простыней или просто так нагишом кто-то присядет. И снова с просьбой что-то о себе рассказать. Мне это все уже изрядно надоело и потом эта жара, просто плавит мозги. Это почище, того пекла будет, подумала, что днем она мне устроила. Их ведь теперь трое на меня одну!
Но все красивые, стройные и даже она, которая скоро для меня должна будет стать такой близкой, как мамой. Это я так, забегая наперед, говорю, а вот как будет на самом деле, не знаю?
Она хоть и в годах, но так же, как эти ее подруги, все так же, ухожена, правда, с брюшком небольшим, но не с мешками, а ровными,
