поляне в тени огромных веток дерева, как делали каждый день перед обедом. Айвен, пытавшийся, не жмурясь, смотреть на солнце, не ждал от меня ответа.
В порядке ли я?
– Страшно, – негромко сказала я, ища его руку в траве. – Давай не будем портить такой хороший день?
День и вправду стоял чудесный. Тёплый ветер едва шевелил листву нашего дерева, солнце припекало кожу так, что некоторые девчонки с утра развалились на траве в одном нижнем белье (мне посчастливилось попасться под горячую руку миссис Леман, когда она отчитывала их посреди коридора). В начале июня прекратились дожди, длившиеся почти всю весну, и воспитанники приюта Брикмана торчали на улице целыми днями. Младшие бегали и кричали, как сумасшедшие. Те, кто постарше, читали, играли в карты на траве, разговаривали о чём-то своём. Мы с Айвеном не отставали от них.
– В последний раз ты улыбалась ровно две недели назад, – сказал он.
– А что было две недели назад? – нахмурилась я.
– Двадцатое мая.
– Ох, твой день рождения, точно, – сказала я и, немного подумав, добавила: – Разве я не смеялась вчера за ужином?
– У тебя нет этой морщинки на лбу, когда по-настоящему улыбаешься, – мягко улыбнулся Айвен.
– А вчера морщинка была?
– Все две недели.
Я понятия не имела, о чём говорил Айвен, но верила ему на слово.
Наше место никто не любил из-за того, что солнце не пробивалось свозь листья дерева. Собственно, солнце в Кентербери светило с отвратительной нерегулярностью, и каждое его появление было подобно вечеринке-сюрпризу. Наверное, именно поэтому Айвен обожал эту поляну – можно было остаться наедине. Даже в пасмурные дни мы ложились рядом на траву и говорили обо всём на свете – это стало чем-то вроде ритуала. Всегда говорить о сокровенном под деревом, хранившем все наши секреты.
– Айв? – я повернулась к нему и почувствовала, как страх расползается под кожей.
– Да?
– Ты решил, что ответишь мистеру Леману?
Айвен удивлённо приподнял брови, несколько секунд посмотрел на меня, а после – тепло улыбнулся.
– Если хочешь, мы останемся. Я знаю, ты не любишь перемены, – сказал он.
– Но такого шанса у нас больше не будет, не так ли? – это не было вопросом.
Шанс перебраться в Лондон никогда не давался кому попало. Айвен мечтал об этом с раннего детства, и когда у него появилась такая возможность, я просто не могла всё испортить. Расстаться мы не могли, – друг без друга мы не провели ни дня сознательной жизни, – а для меня переезд казался слишком большим потрясением.
– К тому же, они предложили только тебе, – добавила я.
Каждый год директор выбирал одного или двух лучших учеников приюта, чтобы перевести в интернат для детей с высоким уровнем интеллекта. Это место называлось Каллидиус, и хозяин нашего приюта имел там какие-то связи.
В этот раз выбор пал на Айвена.
– Они принимают нас обоих, я же говорил. С твоими талантами в химии тебя с удовольствием возьмут куда угодно.
Я не знала, что сказать. Мы пролежали молча ещё несколько минут, пока над нашими головами не раздался голос миссис Леман: «Мария, Айвен, вам на обед нужно особое приглашение?». Айв подскочил первым и помог мне подняться. Взявшись за руки, мы понеслись в столовую, заключив негласный договор обсудить переезд в другое время и в другом месте.
***
Плюхнувшись на скамью рядом с Лорой, я не спешила даже смотреть на содержимое своей тарелки. Даже когда Айвен сел напротив нас, аппетит не появился.
– Миссис Леман под воздействием магнитных бурь, – заключила Лора.
– Сколько я себя помню, миссис Леман сама была сплошной магнитной бурей, – ответил Айв, отправляя в рот кусочек курицы.
– Между прочим, – ухмыльнулась Лора, – она на вас злится.
Мне не очень нравилось вникать в чужие разговоры. Даже если это были разговоры моих брата и лучшей подруги. Я спокойно ковыряла вилкой помидор, а ребята обсуждали предложение миссис «Магнитная буря» запретить мальчикам и девочкам приближаться друг к другу на расстояние менее двадцати дюймов.
– А ещё её бесят твои зелёные волосы! – смеялась Лора.
– Они зелёные только на этой неделе! – возмутилась я. – Ей не нравились красные, не нравились синие, а зелёные-то чем не угодили?!
– Может, она хочет, чтобы твои волосы были натурального цвета? – предположил Айвен.
– Я сомневаюсь в том, что кто-то помнит мой натуральный цвет.
– Каштановый, –
