грузовики!»
Волков: То естьтяжелые военные грузовики, которые загораживали проход.
Евтушенко: А он кричит: «Инструкции нет!» Вот это и был Сталин. Его тень зловещая. Когда люди отвыкли действовать как люди. Когда не спасаешь людей, а думаешь о каких-то инструкциях.
Волков: Сколько же народу погибло в этой толпе? До сих пор нет точной цифры.
Евтушенко: Ну, четыреста-пятьсот, это уж точно. А еще раненых было много и потоптанных. Когда я перед работой над фильмом «Похороны Сталина» просматривал уйму киноархивов, я нашел уникальные кадры. Кстати, часть из них – впервые показаны в моем фильме. Например, потрясающие кадры, когда на самолетах свозили цветы со всей страны к Сталину и Красная площадь была просто завалена цветами. Цветы, цветы, цветы… И это мне удалось вмонтировать. Я начинал сначала с цвета, потом переходил на черно-белое, потому что похороны Сталина снимались в черно-белом варианте. На Трубной же никто не снимал. Но там действительно была иностранная корреспондентка какая-то, у которой отобрали фотоаппарат, – это мне позволило снять Ванессу Редгрейв в роли корреспондентки.
Ванесса приехала случайно, позвонила: «Ты, говорят, фильм снимаешь интересный о Сталине? А можно материалы посмотреть?» И когда посмотрела, ей так понравилось, что она сказала: «Ох, как жалко, что у тебя нет эпизода для меня!» И всё – пиши пропало! На следующий день у меня уже был переведен текст. Мой друг Альберт Тодд[24] был здесь, он снимался у меня в роли американца, и мы сделали эпизод для него и Ванессы. Я ему подарил Ванессу Редгрейв. Вечером мы ее сняли, она бесплатно снялась. Так что это было чудо. И всё было так, как и было исторически. Я видел, как отнимали у той журналистки фотоаппарат.
Хороший профессионал Андрей Кончаловский снял фильм «Inner Circle» – «Ближний круг», но сделал страшную ошибку. В его фильме люди, которые шли хоронить Сталина, несли его портреты. Никто не нес ни одного портрета на самом деле. Ни одного! Портрет Сталина был только у входа в Колонный зал, а больше нигде не было.
Волков: А эта давка страшная произошла ведь на Трубной?
Евтушенко: На Трубной, да. Из-за того, что там поставили грузовики.
Волков: Это была спонтанная реакция людей, которые действительно хотели увидеть в последний раз Сталина?
Евтушенко: Не только. Там были разные люди: там было просто любопытство, там было горе… Но на Трубной это превратилось уже в борьбу за жизнь. Когда тебя стискивала толпа, это страшные моменты были! Я помню, как поджимал ноги, потому что по живому уже ноги шли, как ныряли люди в канализацию там, на Трубной… И было одно метеорологическое чудо, которое в кино не получилось, к сожалению, но у меня в стихах описано, тогда родилось четверостишие:
Весенний лед хрустел под каблуками.
Прозрачный сквер лежал от них правей,
на их дыханьи, ставшем облаками,
качались тени мартовских ветвей.
Настолько плотным было это людское дыхание, что
Тодд Альберт (1921–2001) – американский славист, автор переводов более чем 85 российских поэтов, включая своего близкого друга Евгения Евтушенко.
