«Христос», забавно. И бабы ему ручку, говоришь, целовали? А известно ли тебе, старшина, что имеется секретная информация, что попутчик твой, возможно, совсем не тот, за кого себя выдаёт?
– Никак нет. То есть мысли были, особенно когда он интересовался, много ли самолётно-нартовой техники у нас в батальоне…
– Стоп! – Телячелов перестал скрипеть. – Так какого же рожна ты об этом не написал?
– Никак нет, товарищ полковник, тут у меня написано.
– Где написано? Почему я этого не читал!
– Разрешите показать, товарищ полковник.
– Где?
– Вот тут.
Ведерников подошёл к столу и ткнул пальцем в крошево из криво лежащих букв. Замполит сощурился, пытаясь понять написанное. Громко хмыкнул и хмуро посмотрел на Ведерникова.
– Золотарь, – сказал Телячелов старшине. – Безнадёжно. Ну так вот, товарищ старший золотарь, слушайте. Вам доверили секретную военную технику, ведь доверили?
Ведерников заморгал, как школьник, оглушённый несправедливым словом, и не от кого-нибудь, от учителя, человека, которому он обязан был безоговорочно доверять, в конкретном случае – от замполита дивизии.
– Вы же сами просили его подбросить, вы ж сказали, что сталинский лауреат…
Лоб Ведерникова покрылся испариной. От обиды старшина чуть не плакал.
– Я? Сказал? Не помню, может быть, и сказал. Но документально это где-нибудь засвидетельствовано?
Телячелов с насупленными бровями буравил старшину взглядом.
– Но, товарищ полковник…
– Пока товарищ, а вот снимут с тебя погоны, будешь вместе с предателями и шпионами за одной проволокой сидеть.
Телячелов кивнул за окно, за строения военного городка, за которыми, невидимые отсюда, прописа́лись лагерные бараки. В этот час лагерь был пуст, его насельники замаливали трудом свои тяжкие грехи перед родиной.
– В общем так, пока, товарищ Ведерников, политграмоте ты обучаться отказываешься…
Старшина хотел ему возразить, но Телячелов замахал руками.
– Слушать и молчать, я приказываю. – Он одёрнул свой полковничий китель. – Политграмоте ты обучаться отказываешься, на занятиях только просиживаешь штаны, подпускаешь неизвестно кого к секретной гужевой технике… – Он помедлил, будто бы собираясь с мыслями, и продолжил, будто бы выбрав нужную: – Главная моя задача, как политического руководителя, воспитывать в бойцах ненависть к врагу. Враг хитёр, враг изворотлив, враг пытается всеми силами нанести нам поражение как на фронте, то есть лицом к лицу, так и изнутри, то есть с тыла. Тебе известно, какую цель преследовал этот скульптор, пока будем называть его так, нанеся визит в расположение нашей дивизии?
– Никак нет, – ответил Ведерников по-уставному. Потом робенько спросил: – А какую?
– Я не знаю, – сказал Телячелов честно. – Зато я знаю, какая важная государственная задача поставлена
