на этом месте они надеялись переправиться через реку и теперь головы ломали, какая сила могла пробить лед. Наконец сошлись на том, что, верно, здесь провалился какой-то тяжелый воз, да так, что весь лед окрест, и без того уже истончившийся и просевший, дал опасные трещины. Речка была слишком глубока, чтобы ее переехать вброд.
Близились сумерки; Лючия начала зябнуть, и такая тоска взяла за сердце при виде неоглядных бело-синих просторов, к которым, казалось, она уже успела притерпеться за время своих странствий! Русская тоска зимнего нескончаемого пути… Зачем она здесь? Что ее ждет? Была одна княжна Казаринова, а теперь окажется две. Все внимание родителей, кавалеров, друзей, направленное прежде на Александру, будет теперь разделено на двоих. Какая женщина вынесет такое? Да ведь Александра возненавидит свою вновь обретенную сестру, как только поймет ее превосходство над собой. Если они похожи как две капли воды внешне, то ведь натуры у них наверняка совершенно разные, как у капризной левретки – и остроглазой гончей!..
Громкие голоса прервали размышления Лючии, и она с неохотою возвратилась к действительности.
Приятель возчика выпряг лошадь, сел верхом и отправился в ближайшее селение разведать, нет ли где доброго места переправиться.
Близилась ночь, а он все не возвращался, и Лючия со страхом представляла себе, что оставят от нее к утру мороз и русские медведи… Она их пока не встречала, но почему бы им не появиться сейчас?!
И вдруг возчик возбужденно закричал:
– Глядите, барыня! Глядите!
К ним, освещенная факелами, приближалась целая кавалькада из трех саней и десятка мужиков, несших доски, бревна и багры, возглавляемая не кем иным, как их недавним спутником, с коим Лючия уже мысленно простилась. Оказывается, ему встретились трое саней, едущих на переправу, и вот…
Щедро наградив честного малого, Лючия попросила провести себя к тому доброму самаритянину, который решился замедлить свое путешествие, дабы оказать помощь даме, попавшей в беду. Осчастливленный проводник повел ее к берегу, где невысокий широкоплечий человек стоял у берега и распоряжался проложить по самому твердому льду бревна и доски, а потом провести по ним лошадей. Сани же предстояло толкать мужикам.
Факелы светили ярко, и Лючия, увидевшая простую, но дорогую дорожную одежду этого господина, с облегчением поняла, что он – человек, несомненно, светский. Элегантная шляпа венчала вороной парик.
Незнакомец повернулся к ней – и ахнул:
– Сударыня, не верю глазам своим! Так это вы та самая прекрасная барыня, о коей мне все уши прожужжал этот малый?
Да ведь это не кто иной, как вчерашний знакомец, этот, как его… Шишмарев! Тот, кто принял ее за княжну Александру!..
– Право же, судьба ко мне чрезмерно благосклонна! – восторженно восклицал Шишмарев. – Дважды за два дня выступить в роли вашего спасителя… это, пожалуй, больше, нежели я смел бы надеяться.
– Оказывается,
