А сама готовлю им еду, слышу как они там играют в спальне и снова вспоминаю те дни, когда мы были семьей, когда были счастливы. Что делать, не знаю. Я все жду, когда мне станет легче, но легче не становится. Только хуже с каждым днем…
Мама опустила голову, закрыла лицо рукой и я увидела как вздрагивают ее плечи. Давно она при мне вот так не плакала. Я хотела обнять ее, но внезапно ее тело так засмердело, что вся кухня наполнилась невыносимой вонью. Мне стало так дурно, что, вместо того чтобы обнять маму, я наоборот отвернулась в сторону открытой форточки. А тетя Вера, напротив, приблизилась к ней, взяла ее за руки, и падала салфетку.
– Я буду за тебя молиться, Тоня. – сказала тетя Вера.
– А может быть мне самой ходить с тобой на утренние молитвы. Может быть он еще вернется.
– Я не знаю, вернется он или нет, но если ты будешь молиться, то многое может проясниться. Ты попробуй.
Мама покачала головой, как бы говоря; «Мне уже ничего не поможет».
Они еще какое-то время сидели вот так вместе и о чем-то говорили. Но меня уже с ними не было, потому что после того как мама стала приходить в себя, она попросила меня удалиться. Я ушла в свою комнату и рассматривала любимые картинки на страницах детских книг. Сколько прошло времени я не знаю, но когда за окном стало смеркаться, мама вошла в мою комнату. Я слышала, как тетя Вера ушла. А мама проводив ее, еще долго сидела одна на кухне. И вот наконец-то она пришла в мою комнату.
– Что читаешь? – спросила меня она, присаживаясь рядом.
Я ничего не ответила. Мне не хотелось разговаривать, потому что я чувствовала себя уставшей.
– Эмма, давай тоже будем ходить на утренние молитвы с тетей Верой.
– Ты хочешь молиться, чтобы папа вернулся? – спросила я.
– Да.
Я хотела ей сказать, что папа не вернется и не нужно за это молиться, но мне не хотелось расстраивать маму. Поэтому я просто ей кивнула.
Глава 2
Вот так мы и начали ходить с мамой на утренние молитвы. Вставали мы в половине пятого. Мама собиралась сама, потом собирала меня. В пять часов к нам стучалась тетя Вера и мы вместе выходили на улицу.
Я не могу описать, что я почувствовала когда в первый раз вышла на улицу ранним летним утром. Улицы били пусты. Стояла благоговейная тишина, которая нарушалась лишь шуршанием ветра в листве виноградника, раскинувшегося над нашим окном. Воздух был такой прохладный, пропитанный невесомыми каплями утренней росы. Летом солнце встает очень рано, поэтому мы втроем шли по светлым улицам, ощущая как наша кожа впитывает всю свежесть раннего утра. Мне так понравилось быть на улице в такую рань, что я готова была терпеть дальнюю дорогу, часовую молитву в церкви, и множество людей, с которыми мне пришлось поневоле столкнуться. Ведь после молитвы к нам обязательно подходили
