(их десантники называли, естественно, «кумысами»). От аргунской трассы грунтовая дорога уходила на запад – по полого поднимающемуся склону. Несколько поворотов грунтовки приводили к небольшому косогору с кладбищем. Кладбище можно было разглядеть и с трассы. Сразу за ним начиналось село, оно изгибалось буквой «Г» длиной в километр. В лучшие времена в селе насчитывалось до двух тысяч жителей, сейчас же не набиралось и трехсот – в основном, конечно, старики да женщины. Кстати, хоть это и редкость для горной Чечни, но на хорошо ухоженном кладбище как-то сохранились несколько крестов и обелисков со звездами…
Все село – это одна главная улица (естественно, имени Ленина) и с десяток разных тупичков-переулков, по большей части даже не имеющих официальных названий. Улица Ленина спускалась с кладбищенского косогора, метров через двести поворачивала налево и снова поднималась на небольшую горку, украшенную развалинами бывшей колхозной машинно-тракторной станции. А сразу за МТС – бугорок, с которого все село видно как на ладони.
За бугорком начинался лысый каменистый склон, набиравший через километр-полтора крутизну и уходивший в скалы. Ложбина, в которой находился центр села, располагалась левее и ниже КПП десантников метров на сорок. Конечно, плохо было то, что въезд в Рошни-Юрт с трассы закрывался кладбищенским косогором. Но с другой стороны – справа от бугорка раскинулась плоская, как стол, площадка размером с футбольное поле – может быть, она им и была когда-то. Местные говорили, что в семидесятых одно из шалинских предприятий начинало строить здесь детский спортивный лагерь, но потом стройку забросили, от нее остались какие-то сгнившие доски, кирпичи и куски шифера. До Шали, кстати, было рукой подать – ближайший райцентр, который до девяностых считался самой большой деревней в Европе, а может быть, и в мире – девяносто четыре тысячи жителей – это не кот чихнул! Статус города Шали получил уже при Масхадове…
Кстати, говаривали, что именно в Рошни-Юрт в семидесятых годах спустился с гор последний боевик из прогитлеровской «партии кавказских братьев», сбежавший от переселения в 1944 году. Крепкого восьмидесятилетнего старика, содержавшего долгие годы в боевой исправности автомат ППШ, окончательно прихватила аденома. Прямо на футбольном поле его начали врачевать катетерами, а потом, несмотря на сопротивление, увезли в больницу. Об этом вроде бы даже в газетах писали. Кстати, племянник боевого деда к тому времени стал большим начальником… А может быть, был дедуля никаким не боевиком, а просто беглым зэком, из тех, что в здешних горах ежегодно отлавливали до десятка…
Так что логика размещения десантной роты была очевидной – бывшее футбольное поле стало вертолетной площадкой, причем очень удобной, поскольку вертолеты заходили на посадку не над селом, а над чистыми пологими
