куб, – возле полюсов пустовали широкополые конусы, – простирал свои характеристики на расстояние в три планетарные атмосферы.
Шестеро устроили Эдем. Сначала добровольно и с глубоким детским интересом, а потом по мере утраты ума и любви – тоже добровольно, как экземпляры эксперимента, приняли участие в этих делишках людольвы. Но они уже были испорченные – в буквальном смысле испортился механизм, бережно сочинённый Первопричиной. Так снимается хороший фильм – продумываются в сценарном листе главные моменты, а детали сами совпадают, ибо главное-то сделано на совесть. Рабороботы потоком выходили с конвейера изобретателей. Совсем испорченное сырьё во имя гуманности и голубого неба уничтожалось.
Цель-то у гостей была самая святая – посеять островок разумности во вселенной, оставить семя своё с планет, которые были для них родиной.
Кроме того, по мере накопления материала, создалась как бы сама собою фауна-флора, столь несоответствующая духу планеты, что создатели могли возгордиться и считать себя – и впрямь и вкось – создателями.
А ещё выяснилось, что необязательно стремиться к одной цели – целей может быть много, там где вообще завелась эта всегда опасная дрянь (цель).
Можно создать материал заведомо второго сорта… да и о себе стоит позаботиться. Каждый хотел, чтобы основой для Жителя послужил он сам. Пришлось пойти на компромисс. Решили, что пусть будут шесть рас.
Хотя зачем это родительское стремление… ежли речь о тех, кто заведомо будет хуже. Родители-то о другом, обычно, мечтают.
Они посматривали на свои творения и гордились немного и ужасались, ну, как полагается – находя в биологических роботах сходство со своими телами.
В конце концов, одурев от запаха сжигаемой в печах плоти и сладкого смрада над полями, они убедились, что придётся взять за основу двуногое прямоходящее – конструкцию странноватую, но казавшуюся почти идеальной.
Для этого выломали колени вперёд, распрямили гибкие позвоночники… потом выяснилось, что это всё весьма ненадёжно… позвоночники стремились искривиться, ноги болели.
С глазами тоже перемудрили. Кончилось тем, что засунули первую попавшуюся схему.
Но гости – теперь хозяева – торопились. Сами не зная, почему. Особенно окрылил их – тех, у кого не было крыльев – успех с новым сортом мозга. В большую черепную коробку, сократив лобные доли, вдвинули куда-то над шеей сгусток проводов из биоматериала с записью нового алгоритма – вместо «знаю-помню-предвижу» – «решаю-познаю-боюсь». Связи с действительностью заменили набором команд.
При этом вначале утратилась напрочь какая-то такая штука и печи запылали вовсю. Штуку назвали, помявшись, «известным непослушанием», и огорчились ужасно.
Но дальнейшие пробы выявили сначала пару существ, затем ещё несколько, не утративших устойчивой склонности к известному непослушанию. Тревожная тенденция – более заметная
