ка, к которой надо найти слова!
Любое искусство стремится к тому, чтобы стать музыкой.
Без музыки жизнь была бы ошибкой.
Посвящается летнему дню, когда я впервые услышал «Адажио» Альбинони.
Предисловие, или Игра в бисер
Литература – это симфония, записанная с помощью нот, нарядившихся в слова. Музыка – это слова, превратившиеся в звуки. Живопись – это сочетание звуков и слов, увековеченных в цвете.
«Симфония слов» – это не сборник миниатюр, эссе, рассказов, пьес и стихотворений; это увлекательнейшая постмодернистская игра в бисер, цель которой – деконструкция, поиск некой первоосновы, объединяющей различные направления искусства в целостный, взаимосвязанный и богатый смыслами мир как текст.
В первой строке Евангелия от Иоанна утверждается: «В начале было Слово…»
Да простит мне читатель попытку интерпретации сакрального, но «Слово» в этом контексте для меня всегда являлось понятием совершенно невыразимым в силу скованности языка. Однако оно скрывало за собой универсальность всего когда-либо существовавшего. «Слово» представляется мне потрясающим синтезом, на первый взгляд, разнородного, разобщённого, но всё же чудесно переплетающегося между собой в безбрежном семантическом океане.
Что общего между «Полётом Валькирий» и картиной «Герника», между миниатюрой «Грёзы любви», одноимённым шедевром классической музыки и философской картиной «Влюблённые» Рене Магритта? Безусловно, читатель, усвоивший правила игры в бисер, – чтение произведения под музыкальный аккомпанемент, внимательное ознакомление с картиной и вдумчивое, неторопливое постижение смысла текста – отыщет связующую нить, нивелирующую разницу между залихватским мазком, высокой нотой и метким выражением. И тогда для игрока в бисер откроется сокрытое, невыразимо торжественное, даже, не побоюсь этого слова, божественное единство искусства.
Если верить французскому философу Ролану Барту, то написанное и создатель не имеют отношения друг к другу, поэтому читателю суждено засвидетельствовать «Смерть автора», которая, однако, ознаменует рождение моей книги.
Произведение всегда написано вами, читателями, здесь и сейчас; оно принимает новый облик при каждом прочтении.
Итак, отыскивайте алмазы новых смыслов, беспокойте пчелиные ульи жалящих идей, вышивайте цветным бисером картины, вобравшие в себя синтез музыки, слова и живописи!
Waldesrauschen
«Сын человеческий», Рене Магритт
Заглянув в себя, я погряз в пустоте:
Жизнь предпочёл я крылатой мечте,
Как люди смотрел, говорил и дышал,
И пуст оказался души моей шар.
Слившись со всеми в единую массу,
Примерил и я радости маску:
Рутина, спокойствие, устроенный быт…
И тут же погиб во мне жизни пиит.
Ни мыслей, ни слов, что режут осколком,
Ни песен, ни книг, снимаемых с полки,
Ни строк, ни сентенций пленительно колких.
Вся моя жизнь есть отсутствие толка!
Спасаясь от жизни, что походит на смерть,
Я во сны убегал, покидая ту твердь,
Где бурлила бессмысленности каша.
Мир вне сна. Как же он страшен!
По улице шёл человек, или улица – по человеку?
А был ли вообще тот человек человеком?
И что значит быть человеком?
Быть, как все, в потребительском классе?
За гроши прозябать, стоя у кассы?
Чтить закон и порядок, устроенный кастой?
Мчаться за погоняемой паствой?
Я во сне отвечал на вопрос всех вопросов,
Пока остальные – на вопросы опросов.
Быть
