села, аккуратно расправив халатик на коленях и, глядя ему в глаза, спокойным ясным взором, просто и доверчиво начала объяснять, что узнала об этом случайно, от моей начальницы, у которой здесь работает знакомый.
У меня есть такая манера разговаривать с людьми, которых я не считаю глупее себя, но в чем-то чувствую своё превосходство. В данном случае я ощущала своё превосходство от того, что знала всё о чём он думает, а он этого не знал. Я уже поняла, что он не любит меня нисколько и боится, что я сейчас начну серьезный длинный разговор.
– Как вы себя чувствуете? – задала я традиционный вопрос.
– Да, как можно чувствовать себя в больнице?
Над кроватью висел портрет его жены. Шикарная женщина с глубоким вырезом на груди. Снисходительная улыбка кошачьих глаз из под удивлённых бровей. Хороший снимок почти создавал иллюзию присутствия. Сознавая свою власть, она глядела со стены насмешливо и спокойно. Но в тоже время её здесь не было и быть не могло. Уж больно не вязался её глубокий вырез с больничной обстановкой
– А как в театре?
Я ждала этого вопроса и начала подробно рассказывать все театральные новости. Он оживился, в глазах его засветился интерес
– А как Ванька Бортник?
Я рассеянно пожала плечами. К этому вопросу я не была готова.
– Был вчера на спектакле?
– Был… – так что же, они и вправду друзья?
– Да, вот, – это вам! – я достала из корзины и положила на тумбочку две груши.
– Да зачем? – он удивлённо посмотрел на меня и засмеялся. Груши произвели нужный эффект.
– Вы не любите груши? – невинно спросила я.
– Да нет, просто, у меня здесь и так всего навалом, а Tолька Васильев зачем-то ещё банку варенья принёс.
– Наверное, чтобы вы пили чай, – логично заключила я.
– И вот ещё, – я достала из корзины «Литературку».
– О, спасибо! – он взял её в руки, – Что там интересного?
Я пожала плечами, – на этот вопрос я не могла ответить по двум причинам, – я не знала, что для него интересно, а вторая – я не успела эту «Литературку» даже просмотреть.
– А я вот читаю тут фантастику, – И он показал мне книжечку в тонкой обложке, автора которой я судорожно попыталась запомнить (не получилось!).
– Люблю книги, над которыми не надо задумываться.
– Да, это, как семечки лузгать, вроде и невкусно, а оторваться не можешь.
– Вам посетители, наверное, очень надоедают?
– Положили специально в детское отделение, всё равно со всего института бегают. Из этой комнаты выгнали трёх детей и положили меня.
– Бедные дети! A кормят здесь хорошо?
– Да, как хорошо, – дают много, но очень всё невкусное…
Странный это был разговор. Оба мы думали обо одном и том же, a говорили совсем о другом. Я вспоминала
