и формирования их первых государств являются не более чем вольными гипотезами. Средневековые события на Балканах в основном описаны византийскими и арабскими хронистами, для которых сербские или болгарские дела были второстепенными эпизодами всемирного процесса. Древнее прошлое южных славян реконструировано и додумано в XIX–XX веках, когда на западе Европы получила признание идеология историзма, подразумевавшая, что успешное настоящее обязано опираться на великое прошлое. Интересы независимости казались отцам новой государственности важнее научной добросовестности; собственные исторические школы в постосманских странах лет 150 назад только начинали складываться. Да и теперь в молодых государствах поиски идентичности продолжаются, прошлое перепридумывается заново. На эту тему ярко импровизировал Мазовер: “Честная попытка понять Балканы неминуемо побуждает нас взглянуть на историю не просто как на зеркало, в котором отражаются добродетели”. Но тем, кто у власти, часто кажется, что такой нужды нет.
В Македонии, провозгласившей независимость в процессе распада Югославии, в начале 2010-х годов разработали стратегию так называемой антиквизации. По-русски (как и на других языках) такой термин звучит искусственно, зато точно обозначает суть понятия: сторонники этой теории считают македонцев потомками подданных античного царства, расцвет которого пришелся на IV век до нашей эры. Героико-эпическая версия концепции не нова: ее отстаивал, например, в написанной в 1878 году поэме “Македонская фея” просветитель Георгий Пулевский, на склоне лет сочинивший еще и 1700-страничный труд “Общая история македонских славян”. Однако появление в XXI столетии научных изысканий на эту тему выглядит довольно экстравагантно.
Антиквизация так или иначе, как представлялось находившимся в ту пору у власти в Скопье политикам национально-консервативной ориентации, давала Македонии дополнительные возможности развеивать имеющиеся у соседей сомнения по поводу идентичности новой страны, но порождала острые околополитические дискуссии. Афины традиционно оспаривали само название “Македония”, настаивая на том, что это понятие может относиться исключительно к северогреческой провинции. В ООН и других международных организациях страна на протяжении почти трех десятилетий была представлена как FYROM, “бывшая югославская республика Македония”. Это только один из современных балканских узлов противоречий. Упомяну и некоторые другие: у трех национальных общин Боснии и Герцеговины принципиальным образом не совпадают представления о будущем своего государства, а у сербов и албанцев – вгляды на то, кому должно принадлежать Косово.
Балканы соединяют разнообразные европейские миры. Мой начерченный простым карандашом крест – линии, связывающие дальние уголки балканской цивилизации, – это только подтверждает. Вот холодный крайний север: медвежий уголок Словении, слегка надменный в своей безмятежности
