хотелось бы так думать.
Охила посмотрела ему за спину, где что-то происходило. На ее лице возникло новое выражение. Лукавство? Или просто жестокость?
– В таком случае, Доктор, – сказала она, – вам пора осмотреть пациента.
В пещеру вошли еще двое Сестер. Они несли что-то похожее на мешок. Но когда они положили это нечто на алтарь в центре комнаты, на миг Доктор лишился дара речи.
С виду она была так мала. Вокруг груди у нее был надет патронташ. Слишком старый, чтобы принадлежать ей изначально. Доктор задумался о том, кто мог дать ей этот патронташ. Должно быть, этот кто-то был ей очень дорог или же она была дорога ему. Мысль об этом ранила Доктора.
С помощью отвертки он просканировал тело Касс, но заранее знал, что признаков жизни не увидит.
– Ты напрасно тратишь время, – сказала Охила. – Теперь ей не сможем помочь даже мы.
«Да знаю я!», – хотелось ему крикнуть прямо ей в лицо. Но он сказал лишь:
– Она хотела повидать Вселенную. – Потому что эти слова были правдивы и причинили ему боль.
– Она не так уж много упустила. Вселенной почти пришел конец.
– Я мог бы ее спасти. Мог бы вытащить с того корабля, но она не стала слушать.
– Значит, она была мудрее тебя. И понимала, что от Войны Времени не спастись нигде. И ты тоже ее часть, Доктор, хочешь ты того или нет.
– Лучше умереть, – ответил он искренне. Не быть воином, подумал он. Таково обещание. Не быть жестоким, трусливым. Ни воином, ни солдатом. Доктор чувствовал, что клокочет у него в груди: гнев, которому никогда не стоило давать волю. Лучше сразу умереть.
– Ты уже мертв, – сказала Охила. – Скольким еще ты позволишь разделить ту же участь?
Он заставил себя посмотреть в лицо Касс. В нем больше не было упрека. Ни ненависти, ни страха – ничего. Лишь еще одно загубленное дитя. Еще одно, Доктор!
– Что бы она сказала, если бы могла?
– Мне? Ничего. Я Повелитель времени. Я воплощаю собой всё, что она презирала.
– Если бы она поняла, каков ты, поняла, какой властью ты можешь завладеть, она бы молила тебя о помощи. Как молим сейчас мы. Вселенная стоит на краю пропасти. Позволишь ли ты ей упасть?
В ее голосе не было ни презрения, ни жестокости, ни лукавства. Лишь мольба.
Сколько еще? Сколько еще детей умрут, сгорят дотла, пока он будет стоять в стороне? Доктор знал, что не должен быть воином. Но кто-то словно шептал ему на ухо: «Сколько еще погибнет, Доктор, пока ты боишься очернить свою душу и обагрить руки?» Он почувствовал, как крепко хватается за каменный стол, пытаясь заглушить этот ужасный, запретный голос.
«Сколько еще, Доктор? – настаивал тот. – Сколько людей должны пострадать и умереть, прежде чем ты решишься действовать?»
Охила снова шагнула к кубкам.
– Быстрый или сильный? – спросила она. – Мудрый или злой? Что тебе нужно сейчас?
Доктор слышал, как стучат в его висках кровь и ярость. К своему удивлению, он обнаружил, что снимает с бездыханного тела Касс патронташ.
