держать гусей. На овец переключился. А я и с ними подружилась, с барашками. Они забавные. Не шипят, не гогочут громко. Тоже доверчивые, особенно маленькие когда…
Я по осени места себе не находила. Блеяли они, когда их из стада забирали, так жалобно. Точно знали, что с ними скоро будет, с наступлением осенних холодов, когда их начинали резать на мясо. Себе, на рынок…
Папа со мной и так уж, и сяк, а я только плачу…
«Вот графинечка-то у нас растёт, – досадовал он в сердцах, – достанется тебе в жизни».
Неудобная я была. Как колода поперёк дороги. Угадал отец: намыкалась я со своим характером за свою жизнь потом, когда мамы с папой не стало…
Куда денешься?
Середина 60-х годов. Я после техникума в колхозе работаю агрономом. Весенняя посевная. Из района поступила команда сеять кукурузу. Ходим который день с председателем понурые. Михаил Кириллыч зовёт меня в кабинет. Вхожу, сажусь.
– Ну что? – говорит председатель. – Надо принимать решение. Кроме угроз, последние дни из района ничего нет.
– Дак, – говорю, – не послушаемся – в тюрьме будем, а послушаемся, засеем кукурузой – без кормов останемся!
– Делать-то что? – спрашивает.
Молчу. Всё вроде бы уже сказала.
Входит секретарь наш партийный. Фронтовик. Бывший агроном наш, только без образования. И без руки. Сел на подоконник. Мы с председателем молчим.
– Что в молчанку-то играете? И меня сейчас отчитали по телефону. Кто-то донёс, что тянем с посевной. Сроки уходят!.. Куда денешься…
Я вся напружинилась, вцепилась пальцами в край стола… Вот-вот взорвусь, молодая!
А секретарь попыхтел-попыхтел беломориной своей вонючей, прокашлялся и… говорит, глухо так:
– Неужто у нас своей головы нет?
И на меня смотрит:
– Как, Мельникова, есть головы у нас?
– Есть, – говорит Михаил Кириллыч, – только тюрьмой пахнет…
А секретарь ему обыденно так:
– Коли посадят, отсидим. Хуже всех, что ли? Будем считать, что этот вопрос мы обкашляли и приняли решение.
Такого я никак не ожидала. Так вот просто!
…Решили мы засеять одну полосу, что вдоль дороги из района, которая на виду, кукурузой. А всё остальное – клеверами. Клевера на полях колхоза «Новая жизнь» всегда хорошие были.
Я нетерпеливая была. Напереживалась…
А колхоз за пятьдесят километров от райцентра. Никто и не узнал толком о нашем поступке.
Подошла пора уборки урожая. Все, кто посеял кукурузу, остались без кормов, а у нас такая удача! Соседи, которые с кукурузой связались, явились к нам с протянутой рукой.
– Удачливая ты, – похваливал меня потом Михаил Кириллыч, – повезло нам, что ты у нас такая! Нам стыдно было, мужикам, труса праздновать у тебя на глазах.
Шутил, конечно.
– А я какая? Никакая ещё… Я невысеянную
