меня, её мерзкий дребезжащий голос лишили меня последних сил.
Я попятился в сенцы и вывалился на улицу.
Не помню, как пришёл домой.
…Потом-то у тех, кто переступил черту, вроде Агафьи, лица, я заметил, становились, как у неё, – урыльниками. Да и жили они опосля совсем недолго… Хотя и голод уже малость отступил.
…Решил я отвезти девочку на салазках в этот покойницкий амбар, где и Настёна. Недалеко совсем.
…Привёз кое-как. Замка на двери нет. Взобрался на порог.
Что я увидел?.. Трупы лежали и штабелями, как дрова, и… как попало.
Сеструху я нашёл быстро. Она распласталась вдоль бревенчатой стены. С левой ноги её, начиная от бедра, кусками была срезана вся мякоть. Отсечены обе груди. Многие были искалечены, не токмо она…
Как я тогда не сошёл с ума, не ведаю.
…Чтобы девочку не достали и не утащили, я, как мог, за несколько приёмов, распихал в серёдке амбара тела и опустил её на самый пол. Потом прикрыл, чем мог.
Голова соображала тупо. Когда, шатаясь из стороны в сторону, шёл домой, дал себе слово, что обязательно доживу до весны и захороню Настёну с дочкой у нас в огороде. На виду, чтобы, значит, не раскопали…
Эта вот задача, которую я себе определил, может, и помогла мне выжить тогда.
…Пришла весна 22-го года. Сиреневые почки за огородом набухли, вот-вот распустятся…
Народ иссох за зиму. Кто как, кто на четвереньках, стали выползать на полянки. Ели любую зелень, любую травку, которая попадалась…
Некоторые тут же, померев, валялись.
…Я, как мог, поволокся к амбару. Два раза падал, лежал подолгу. Набравшись сил, вставал и снова колтыхал.
…Трупов в амбаре было уже меньше, чем зимой. Растащили.
Настёна лежала теперь в углу, ближе к выходу. Видать, собирались утащить, дак не успели. У неё не было правой ноги совсем.
Девочку я не нашёл, как ни старался…
…Тут вскоре тех, которые в амбаре уцелели, власти захоронили. И Настёну тожа. По улицам собирали тех, которые из-под снега, значит…
Девочку-то я тогда не назвал никак. Теперь вот, когда поминаю в церкви всех, кого знал, её без имени называю… Просто девочкой.
Хоронили из амбара прямо на наших задах, где эти самые кусты сирени, которые когда-то укрыли меня.
И сейчас эта сирень на своём месте. Последний раз я там лет десять назад был. Удивительное дело: чахленькая эта сирень жива, цветёт себе. А стольких людей, когда-то розовощёких, рослых, деловых, разных, не стало. Как ветром выдуло, унесло. Теперь всех уж и не вспомнить.
…Как так случилось, что живу я более уже девяноста лет? На каких таких дрожжах?
Те, кто народился потом в нашей деревне и живут теперь, в большинстве не ведают, что там случилось… И мало интересуются.
И надо ли знать, как всё было?
Но ты вот спросил.
…Мыслимо ли, чтобы такое случилось ещё?
Озорник
Хочешь, я тебе одну маленькую историю расскажу?
