ты молчишь, как воды в рот набрал? – повернулась к брату Катя и слегка подпихнула плечом.
– Правда, правда… А толку-то что от этой правды? – пробурчал Максим, не поднимая головы. – Все равно ж денег нет… Это дорого очень… Там не лагерь, там база спортивная, настоящая, с наворотами всякими…
– И что вам отец-то сказал? – перебила его отчаянно Женя. – Я ж так поняла, вы к нему с просьбой обратились?
– Да ничего не сказал, мам. По-моему, он вообще в последнее время говорить разучился. За него теперь Лена говорит. А он только сидит, улыбается, как дебил…
– Катя! Ну зачем ты так! Это ж отец твой!
– Ага. Кто спорит? Отец, конечно. Но только в настоящий момент, мамочка, эта Лена в нем и твое, и мое, и Максимкино место заняла. Молодец, конечно, что скажешь…
– Кто молодец? Отец молодец?
– Да при чем тут… Лена эта молодец. Так им вертеть научилась, что будь здоров! Представляешь, вчера сидит и жалуется нам, что ей алиментщик проклятый в мужья достался… Нам, его детям! И главное, искренне так жалуется, чуть не плачет! А отец сидит и улыбается виновато… Можно подумать, он и впрямь нам такие алименты платит – с ума сойти! Нарисовал сам себе нищенский доход, с которого нам не деньги, а слезы перепадают… А ты – отец, отец… Мы только с Максом заикнулись про деньги, сразу эта Лена так орать начала!
– На вас?!
– Да нет. Не на нас, конечно. На отца. Шубу какую-то поминала, которую он так ей и не купил…
– А он что?
– Да ничего. Говорю же – сидит, улыбается только. И с восхищением таким на эту Лену смотрит, что аж завидно стало. Вот на тебя он так никогда не смотрел, мам!
– Ну почему, смотрел… – совсем уж убито прошептала Женя и проглотила жесткий слезный комок, давно уже застрявший в горле. – Он очень меня любил… По крайней мере, мы очень дружно жили…
– Слушай, мам… А может, ему именно этого не хватало, а? Ну, чтоб эмоции были, чтобы ор по любому поводу… Ты же такая спокойная у нас, лишний раз и голоса не повысишь… Может, тебе тоже так попробовать?
– Я так не умею, Кать…
– Ой, да подумаешь, проблема! Не умеешь – научишься. Дурная наука не хитрая. Давай, а? Мы его с Максом сюда приведем, а ты ему пару скандальчиков от порога закатишь. С истерикой, с оскорблениями там всякими… А еще лучше – кинуть в него чем-нибудь! Аукубой твоей, например! Классно же будет! Под ней горшок тяжелый, декоративный… И растению вреда никакого, оно ж искусственное…
– Да ну тебя, Кать… – вяло махнула рукой в ее сторону Женя, чуть улыбнувшись.
– Или давай мы ему, например, наврем, что к тебе куча мужиков у дверей в очередь выстраивается? А что, классно! Пусть на ревность изойдет… Он же тебя ни разу даже не приревновал, пока вы вместе жили! И ты его тоже – ни разу…
– Катя! Ну куда тебя понесло-то, господи? Остановись! Какие мужики, какие ревности?
– Ну вот… – обреченно протянула Катя, откинувшись на спинку стула. – Я ж говорю – такая ты и есть…
