в лес? – забеспокоилась девушка, поглядывая на отбившихся от стада коров.
Василь равнодушно щёлкнул плетеным кнутом, и коровы нехотя повернули назад.
Стеша заторопилась:
– Ладно, побегу я, а ты лучше приглядывай тут.
Она, подхватив подол юбки, быстро пошла по узкой тропинке, ведущей в лес. Парень, щелкая кнутом, заспешил в окрестные кусты, и оттуда послышались его грозные окрики. Девушка легкими шагами, словно и не шла, а плыла по тропинке, напевая только что слышанную мелодию свирели. На душе ее было светло и чисто. Она любила, любила первой любовью. И хоть один раз ее любимый принадлежал ей. Она знала, что князь женился на молодой боярышне, но душа ее была полна надежд. Душа верила, что он вернется. Конечно, так не бывает, чтобы князь полюбил холопку. И мать об этом говорила ей. Мать многое видит вперед. Вот увидела, что он приведет в дом жену. Но девушка и без того понимала, что никогда не будет жить в хоромах. А вот жить в сердце князя… Она верила, что князь никогда не сможет полюбить Милицу. Он должен любить ее! Иначе не может быть.
Глава 6
Князь Радомир с дружиною и домочадцами возвращался восвояси. Рядом с ним ехал брат Борил. Не близок путь до родного дома, потому и не спешили князья в дороге. Князь Василь распрощался с ними, поехал совсем в другую сторону. Повозка с женами и детьми уехала вперед, а князья, неспешно, вели свои разговоры. Борил рассказывал, какую дань нынче собрал. Князья сами ездили по своим уделам, собирая дань, как прежде делал их отец. Сетовал Борил, что владения его лежат совсем в глухом углу. Мало купцов заезжает туда, а уж про заморских, и думать не приходится. Приходится Евдокии заморские товары в других городах покупать. А это ведь дороже! Вот у брата Властимира, владения выгодно расположены. Речка рядом. Так и валят купцы в его город. Радомир бросил подозрительный взгляд на брата:
– Ужель завидуешь ты нашему молодшему? Так отец повелел. Слово отцово нерушимо.
– Нет зависти у меня к брату, но отец мог бы поделить иначе владения, чтобы не жил я на задворках, – поспешил оправдаться братец.
Борил замолчал, переживая, что и без того много сболтнул такого, что душу давно тяготило. Радомир же не особенно вникал в разговоры брата. Его душа томилась в предчувствиях. Чем ближе подъезжали к дому, тем муторнее было на душе. Ведь оставшаяся дружина, не могла дать отпора половцам, ежели те придут к стенам города большим войском. Братья попрощались у развилки дорог.
Борил, едва отъехал старший брат, поспешил догнать возок своей жены Евдокии. Он наклонился к ней и произнес:
– Радомир защищает младшего братца. Ни о каком переделе не может и речи быть. А уж с Василем и говорить не стоит. Тихоня этакий. Все бы им с Раиной книги заморские почитывать, про новую веру. Надо самому думать, как с младшим-то обойтись. Отдал бы несколько своих деревень, что ближе к речке стоят, уж я бы построил пристань, да залучал купцов к себе. То-то текли бы денежки в казну. А то все ему – Властимиру!
– Не говори, – поддержала его жена, – ты для них так и не стал родным, особняком от тебя эти трое держатся.
