тут полностью окунали в чан со святой воды, били лбом в пол колено преклонные поклоны на причастии, не смотря на чины и звания и бород не стригли. У староверного народа всё как-то так повелось святить так полностью, кланяться так разбить лоб, верить так свято, работать без устали, как деды учили.
Словом мал городок, да вот как то так. Колесим мы по Турциям, с их Анталиями и Мармарисами, купаемся в золотых песках Доминиканы, козыряем друг перед другом пятью звёздами и их «All inclusive», а оно то вот тут под боком, невзрачное, а вот ишь ты, подишь ты оглянись вокруг если, что нибудь тебе роднее этой песчаной тропинки к твоей реке за околицей и вон той тоненькой Есенинской берёзки у палисадника отчего дома. Эх, ты провинция…
Медвежий угол на Руси, среди болот и рек,
в лесу дремучем заложил в изгнанье человек.
Он был в расколе обвинён, по широте души,
не смог он щепотью сложить карузлые персты.
Собрав пожитки и родню, с толпою бедолаг,
он отчий дом оставил свой с слезою на глазах.
Скрижали старые вели в раскольников обоз,
и образ мироточил тот, что инок малый нёс.
За веру и покой отцов страдали мужики,
и бабы выли по лесам, стеная от тоски.
Прошли не мало истоптав тропинок ход"аки,
пока монах не указал низину у реки.
Там он велел им возвести часовню из сосны,
и крест восьмиконечный встал как знак конца пути.
В местечке нашем тишь да блажь, погосты да кресты,
четыре церкви вековых осталось из восьми.
Старообрядцы обнеслись оградою стальной,
и прячут от мирян свой быт с надеждой на покой.
Местечко наше хорошо для созерцанья дней,
текущих с вялую тоской под сенью тополей.
Столичный лоск от нас далёк,
и едут мужики собрав пожитки в узелки на дальние посты.
*ход"аки – повседневная обувь простолюдина,
сапоги из одного куска грубой кожи.
Но что-то я в поэзию ударился, провинция… Между тем часа через два с четвертью приятели «на танке на колёсах» до тарахтели таки до малой родины Гриши. За первой машиной въехавшей в стародавние времена в городок Н. бежали по булыжным мостовым голоштанные мальчишки, выражающие свой восторг криками и улюлюканьем. За многотонным «Hummer» Нагенса ни кто не бежал, местные таксисты прятались от золотого монстра на тротуарах, влезая туда через бордюры на своих «десятках» и «Логанах», с русским трёх коленным… Cчастлив был только хозяин местной АЗС, он то точно выполнил месячный план по продаже бензина, наполнив ненасытную утробу гламурного «Монстра Два».
Брызгалов Борис Александрович жил в старом кирпичном доме, построенном еще пленными немцами в конце 50-х годов, с лепными балкончиками и оригинальной башней с круглыми часами, на центральной
