на поле чести, у барьера, каждый имел равные права получить или дать удовлетворение своему противнику, одинаковые шансы пролить свою кровь, отстаивая честь и достоинство.
Русская дуэль – понятие особое. Поединок являлся некой конечной судебной (правильнее было бы сказать – внесудебной) инстанцией, ставившей окончательную точку над «i». В России не было судов Линча – дуэль решала то, что не мог решить ни один суд. И поединок рассматривался как элемент правосудия дворянского сословия, но никак не самосуд. Во главе угла стояла презумпция правоты: выигрывал тот, кто прав. Вина неправого смывалась кровью. Именно поэтому русская дуэль отличалась неслыханной бескомпромиссностью.
К слову, американская дуэль из-за своей безнравственности была далека от русского дуэльного кодекса. Как правило, оскорблённый соперник, желающий удовлетворения, выбирал оружие и имел право выбора некоторых условий дуэли. Получив оружие, соперники чаще всего удалялись в лес, где и начиналась смертельная охота друг на друга. Разрешалось прятаться, подстерегать противника в засаде и даже… стрелять в спину. Вот такие «правила»…
Следует заметить, в николаевской России узаконенного дуэльного кодекса как такового не существовало. Кодекс чести заключался в некой общепринятой традиции, основанной на прецедентах предыдущих поединков, с новыми поправками и дополнениями[29]. Когда с первым европейским дуэльным кодексом ознакомились русские дуэлянты, они только рассмеялись. По их мнению, настоящим поединком в нём и не пахло: что ни строчка – то очередная насмешка над «истинными правилами», по которым стрелялись в Российской империи.
Взять хотя бы это, основополагающее: «За одно и то же оскорбление удовлетворение можно требовать только один раз…» Насмешка. Русские стрелялись – пока было желание и возможность. Слова смертельно раненного Пушкина при возвращении с дуэли: «Когда поправимся, начнём сначала».
Смерть в европейской дуэли изначально исключалась: «Ни в коем случае не должны секунданты предлагать дуэль “на жизнь или смерть” или соглашаться на неё». Русские покатывались с хохота: так для чего вообще стреляться?! Ведь в том-то и заключалось истинное правосудие, что правый, оставшись в живых, должен был победить. Страх быть убитым уже сам по себе являлся наказанием. А уж там – как судьбе угодно…
Вот ещё одно, связанное с европейским малодушием: «Кто выстрелил, тот должен остановиться и выждать выстрел в совершенной неподвижности».
Как бы не так! В России подобное правило соблюдалось разве что во время поединков с иностранцами. (Это условие было соблюдено при последней дуэли Пушкина с Дантесом.)
И всё же русская дуэль порой напоминала преднамеренное убийство. Так, стрелявший первым рисковал быть расстрелянным в упор. Этому способствовала одна особенность русской дуэли, согласно которой дуэлянт, имевший право на выстрел, мог подозвать выстрелившего первым (и промахнувшегося) к барьеру и пустить
Специального утверждённого дуэльного кодекса не существовало не только в России, но долгое время и в Европе. Первый подобный кодекс появился в 1836 году во Франции, на которую после революции 1830 года обрушилась настоящая «дуэльная лавина» в виде так называемых журналистских поединков.
