потом… Потом наступило 4 ноября.
Этот день стал для Пушкина самым чёрным в его недолгой жизни. По крайней мере, последний год поэта можно с полным правом разделить на период до 4 ноября и после. Тот день дал отмашку роковой дуэли…
В первой половине дня на квартиру на Мойке, 12, было доставлено три конверта без обратных адресов. Это были анонимные письма.
Одно из них, адресованное непосредственно Александру Сергеевичу, около девяти утра вручил хозяину письмоносец. Другое какое-то время спустя принёс посыльный от Елизаветы Михайловны Хитрово[27]. Всеми уважаемая княгиня (к слову, одна из дочерей фельдмаршала Кутузова), получив странный конверт, тут же его вскрыла и… очень удивилась. В конверте оказался свёрнутый лист, адресованный отнюдь не ей, но А.С. Пушкину. В то утро княгиня как раз писала письмо поэту, в котором выражала собственное мнение по поводу противоречивого стихотворения «Полководец», прославлявшего героя Отечественной войны Барклая-де-Толли. И вот едва она закончила писать, как принесли злополучный конверт.
Преданный друг поэта, княгиня каким-то шестым чувством поняла, что послание – наверняка козни недругов. Любые нападки на любимого поэта она воспринимала как атаку на себя. Женщина достаточно умная, Елизавета Михайловна вложила своё письмо вместе с листком, адресованным Пушкину, в конверт и отправила с посыльным на Мойку.
Ещё один экземпляр пасквиля в то же утро Пушкину доставил В.А. Соллогуб. 23-летний Владимир Соллогуб, начинающий писатель и чиновник в Министерстве внутренних дел, в этот день гостил у своей тётушки, Александры Ивановны Васильчиковой, на Большой Морской. Именно она, графиня Васильчикова, получила адресованное ей письмо.
– Представьте, милый друг, – рассказывала она племяннику, – я получаю сегодня утром пакет, распечатываю его, а там… там другое запечатанное письмо, на имя Александра Сергеевича Пушкина. И что, скажите на милость, мне теперь с этим письмом делать?..
Соллогуба слова тётушки сильно взволновали. Дело в том, что с Пушкиным, которого он почти боготворил, молодого графа связывало не простое знакомство. По случайному недоразумению (по крайней мере, так считал сам Соллогуб), он едва не сошёлся с «гением русской словесности» на дуэли. Причём из-за какой-то нелепости, ничего не значащих слов, сказанных молодым человеком в ответ на шутку супруги поэта, Натальи Николаевны, в адрес одной из девушек, покорившей сердце юноши.
– Давно ли вы замужем? – дерзко спросил Соллогуб Натали, давая понять, что замужней даме и самой-то чуть за двадцать.
Но потом его неожиданно понесло, и граф начал разговор о Ленском, искусном танцоре и любимом кавалере императрицы. А вот этого, по всей видимости, делать не стоило. Щепетильный Пушкин в словах сопляка усмотрел грязный намёк и вызвал того на дуэль. Позже сроки поединка были перенесены, а потом конфликт и вовсе удалось замять.
Произошло
Хитрово, Елизавета Михайловна (1738–1839), урожденная княжна Кутузова. В первом браке – графиня Тизенгаузен (её муж, флигель-адъютант Фердинанд Тизенгаузен, геройски погиб при Аустерлице; по одной из версий, стал прототипом Андрея Болконского из романа Л.Н. Толстого «Война и мир»). Мать часто здесь цитируемой Долли Фикельмон.
