уже легендой музыкального мира.
И тут Гульд решил исчезнуть со сцены. «Я очень хочу оставить последнюю половину своей жизни себе», – заявил он и в 32 года полностью прекратил концертную деятельность. В общей сложности он дал менее 300 концертов. Большинство гастролирующих музыкантов набирают такое количество всего за три года. Гульд продолжал работать как безумец, но больше не выступал на публике. Ему нужен был полный контроль, который можно было получить только в студии звукозаписи. И, как ни странно, его уход со сцены никак не ограничил его влияния в мире музыки – более того, оно усилилось. Как отмечает Кевин Баззана, Гульд продолжал «сохранять свое присутствие путем бросающегося в глаза отсутствия». Он работал до самой смерти, которая наступила в 1982 году. На следующий год его внесли бы в Зал славы премии «Грэмми».
Что говорил сам Гульд о своих странных привычках и безумном образе жизни? «Я не считаю себя таким уж эксцентричным». Биограф Кевин Баззана пишет: «Это вершина эксцентричности: не считать себя таким уж эксцентричным, когда каждая твоя мысль, каждое твое слово и действие отличают тебя от всего остального мира».
Гульд определенно не стал бы музыкальной легендой без поддержки в раннем детстве и огромной финансовой помощи родителей. Он был слишком хрупким и особенным созданием, чтобы выдержать грубость внешнего мира. Без той трепетной заботы он мог стать всего лишь закутанным в шерстяное пальто бродягой во Флориде…
Давайте поговорим об орхидеях, одуванчиках и обнадеживающих уродах. (Если вы уже устали от этой темы, прошу вас потерпеть еще немного.)
В последнее время детей все чаще сравнивают с одуванчиками и орхидеями. Большинство детей – одуванчики. Одуванчики жизнестойкие. Пусть это не самые красивые цветы на свете, зато они прекрасно растут без ухода. Их не сажают специально. Это ни к чему. Одуванчики благополучно рассеиваются сами практически в любых условиях. Орхидеи не такие. Без должного ухода они чахнут и погибают. Но, если о них заботиться, они распускаются самыми причудливыми цветами. Мы сейчас говорим не только о цветах и не только о детях. Мы говорим о новейших генетических исследованиях.
В новостях периодически рассказывают о каком-нибудь гене, который вызывает то или это. Наша первая реакция – назвать этот ген соответственно «плохим» или «хорошим». Допустим, обнаружили ген, вызывающий алкоголизм или жестокость. «Уф, как хорошо, что у меня его нет», – облегченно вздыхаете вы. Он же плохой. В психологии существует так называемая диатез-стрессовая модель. Она подразумевает, что если у вас есть «плохой» ген, то в стрессовой ситуации реализуется ваша генетическая предрасположенность к развитию нервного расстройства вроде депрессии или тревожности. Остается лишь надеяться, что вам не достанется этот ген, способный превратить вас в чудовище. У данной теории есть один минус: ученые все больше сомневаются в ее обоснованности.
Новейшие исследования в области генетики
