Марише по наследству от какой-то ее прапрабабушки. Превозмогая страх, я наклонилась к пострадавшему и услышала слабый стон.
– Он жив, – обрадованно обернулась я к Марише.
Она мигом приободрилась и тоже подошла поближе.
– Это Рудик, – сказала она без тени сомнения. – Жаден до безумия и настырен до неприличия. Это его основные качества. Я его посылала уже несколько раз, а он все лезет и лезет. Жаль, что убили тех, а не этого. Толку от него все равно никакого.
– Я бы на твоем месте тут не рассуждала, а радовалась, что судьба послала нам хоть одного живого свидетеля, – оборвала я ее. – И вообще, что тут у тебя валяется? Вроде бы уборку делали?
– Ах, это, – вздохнула Мариша. – Это пустяки. Надо же было как-то о себе побеспокоиться, вот я и соорудила маленькую ловушечку. Трудно, что ли? Всего-то и надо было, что сложить геологические образцы в чугунок и поставить его на дверь.
– Так это та коллекция, которую собирал твой брат? – припомнила я. – Ничего не скажешь, удачное применение ты для нее нашла. Экспонаты все как на подбор – увесистые. Как ты теперь объясняться со своим приятелем будешь?
– Может, он еще и не выживет, – равнодушно заявила Мариша, но к телефону пошла и «Скорую помощь» вызвала.
– Они спрашивают, что у него там? – крикнула Мариша от телефона. – Можешь их проконсультировать?
– У него на башке здоровая шишка и еще несколько поменьше, рваная рана на лбу, а еще он, наверное, дрался, потому что вся рубашка на спине порвана, но он мог и сам ее порвать, когда падал.
– Опять все мыть придется, – недовольно пробурчала Мариша, закончив общаться с врачами. – Он специально, что ли, поджидал, когда я порядок наведу? Не мог явиться до уборки? Насколько я его знаю, это вполне в его духе, просто не в состоянии не навредить. Скоро он в себя придет?
Я тем временем пыталась сообразить, кем она недовольна в большей степени, и отреагировала не сразу. Мариша успела еще кое-чего от себя добавить.
– Теперь еще и в больницу к нему ходить придется, а то эта скотина обиду затаит и специально на допросе наврет с три короба, даже если ему самому это во вред будет, все равно сделает, лишь бы мне насолить. Такой уж у него характер, – пояснила она мне. – Скажет, например, что никого не видел, ничего не помнит и вообще ни на что не жалуется. Они дело не заведут, а ведь он наш единственный свидетель. Передачи ему теперь носи. Апельсины и бананы он не ест, он, видите ли, гурман, а жрет исключительно всякую экзотику, которая стоит жутких денег. Вот удружил мне мой благодетель, не мог кого-нибудь другого притащить.
– Может быть, ты напрасно на него взъелась, – возразила я. – Может быть, он их не притаскивает, а они сами приходят, а убийца их только караулит тут на лестнице. И может быть, твой Рудик после того, как получил по голове, изменится.
– Как же, жди, – мрачно сказала Мариша и так же мрачно уселась возле по-прежнему неподвижного
