прочел письмо и понял его смысл. Глаза его наполнились слезами, но это были слезы гнева.
Страшное негодование охватило и меня. Я был весь как в огне, поняв всю безграничную жестокость этого низкого человека, способного так мучить невинную девушку.
– Кто доставил это письмо? – закричал я громовым голосом. – Кто подал его мадемуазель? Как оно попало ей в руки? Отвечайте же!
Одна из горничных со слезами пролепетала, что письмо дал ей Франциск для передачи мадемуазель. Я заскрежетал зубами, а Мари вышел из комнаты, чтобы найти Франциска, а заодно и стремянной ремень.
Видам, без сомнения, захватил это письмо с собой, будучи в уверенности, что его не допустят до свидания с моей кузиной. Уходя один через ворота, он решил воспользоваться представившимся случаем и, наверное, отдал послание Франциску, прибавив к нему какую-нибудь мелкую монету, чтобы тот доставил его по назначению.
Мы молча переглянулись с Круазетом, сообразив все это.
– Он будет ночевать сегодня в Кагоре, – сказал я мрачно.
– Я так не думаю, – тихо отвечал он, отрицательно качая головой. – У него свежие лошади, и мне кажется, он будет продолжать путь. Он привык скоро путешествовать. А теперь, когда…
Я кивнул, хорошо понимая, что он хотел сказать далее.
Катерина опустилась на стул, склонив голову на руки, беспомощно распростертые на столе. Но услышав эти последние слова, или под влиянием какой-то новой мысли, она вскочила на ноги в совершенном отчаянии. Лицо ее подергивалось, фигура сгорбилась, как будто она испытывала физическое страдание.
– О, я не могу долее выносить этого! – простонала она. – Неужто никто ничего не сделает? Я сама поеду за ним! Я скажу ему, что откажу Павану! Я сделаю все, все, что он захочет, только бы он пощадил его!
Круазет с рыданиями выбежал из комнаты. Для нас были просто невыносимы страдания молодой девушки, но мы не могли ничем ее успокоить, прекрасно понимая ту ужасную угрозу, которая заключалась в письме. Под влиянием междоусобных войн и религиозной вражды, а может быть и благодаря господству итальянских взглядов, соотечественники мои превратились в диких зверей. Творились еще более ужасные дела, чем те, какими угрожал Безер, и все это сходило безнаказанно. Но выдумать такое, по истине дьявольское мщение, предметом которого была беззащитная любящая женщина, по моему мнению, мог только один Рауль де Безер.
Мадам Клод поднялась со своего места и, обняв руками за шею Катерину, подала при этом мне знак, чтобы я удалился. Я пошел по направлению к террасе, встретив по дороге несколько испуганных слуг. Мне казалось, что только там я смогу дышать свободно.
Там я нашел Мари и Круазета, молчаливых и со следами слез на лицах. Глаза наши встретились, и мы без слов поняли друг Друга.
– Когда? – произнесли мы все разом, причем братья вопросительно взглянули на меня.
Это заставило меня несколько придти в себя, и, подумав немного, я отвечал решительно:
– Завтра
