могилой. Тайну гроб укроет мой.Почему, пока терзанья длятся, делать мне признанья?
Но убьешь, – для упованья заодно могилу рой».
И еще она сказала: «Или горя было мало?
Для чего меня искало это сердце? Для чего?
В языке нет сил, ни знанья, чтоб сказать повествованье.
Я – прочтенное посланье. Увидал, – порви его.
Знай, что смерть мне не лишенье. Прекратит тщету томленья.
В ней запруда для мученья. Что мне, если я жива?
Мир – мякина мне пустая. Но, тебя совсем не зная,
Как сказать мне, доверяя сокровенные слова?»
Витязь мыслит: «Эти речи, может быть, другим предтечи.
Но они еще далече. Как сплести вернее нить?»
Сел, заплакал. Молвит деве: «На меня ты, знаю, в гневе.
Злое семя было в севе. Это мне не пережить».
Дева в лике омрачилась. Еще сердце не смягчилось.
Витязь плачет. Все затмилось. Больше он не говорит.
Розоцветный сад светлеет. Нежный цвет росу лелеет.
Дева плачет и жалеет. Сердце грустному стремит.
Жаль ей витязя. Но дума непокорная угрюма.
Туча так струит без шума на деревья мрак теней.
И с чужим сидит чужая. Витязь, все в ней замечая,
Видит – вот она другая. На колено стал пред ней.
Говорит, склоняя вежды: «Рассердилась. Нет надежды.
Как без пищи, без одежды – здесь я. Вовсе не затми.
Мне шепнуло помышленье, что простишь ты прегрешенье.
Мы должны давать прощенье, и не раз, а до семи.
Хоть мое начало службы было дурно, почему ж бы,
Пожалев любовь, ты дружбы не явила мне сейчас?
Мне помочь никто не может. Сердце жизнь тебе предложит.
Все возьми. Но пусть поможет мне сестра на этот раз».
О любви его услыша, дева плачет, громче, тише.
Переменно так по крыше светлый дождь стучит весной.
Вырастает жалоб сила. Влага розу оросила.
Бог к желанью Автандила лик склонил приветный свой.
Мыслит он: «Она, бледнея, уж не роза, а лилея.
Верно любит». И смелея, снова молвит: «О, сестра!
В ком любовь ярит горенье, жалость к тем – без исключенья.
Враг тут знает сожаленья. Смерть в любви – всегда пора.
Я в любови, я влюбленный, словно разума лишенный.
Я, зарей моей зажженный, послан витязя найти.
Где я в поисках скитался, даже день не зажигался.
Сердцем я тебя дождался. Сердце дай мне обрести.
В мысли, в тайне сокровенной, он живет запечатленный.
Лик его как лик священный. Света нет душе моей.
Мчусь безумный в мир суровый. О, разбей мои оковы.
Дай зажить мне жизнью новой, или, скорбь сгустив, убей».
Чувства полная иного, уж не так теперь сурово
Дева, глянув, молвит слово: «Больше здесь теперь добра.
Ты вражду сейчас посеял, и вражду, печалясь, свеял.
Друга ты во мне взлелеял, я вдвойне тебе сестра.
Если, помощи желая, говоришь, к любви взывая,
Я тебе сестра родная, верь в усердную слугу.
Если
