Гораздо лучше будет заночевать под соснами, чем на голом песке.
Но мастер Эйвин, ведя в поводу Людвига Марша, и не думал останавливаться на ночлег. Он спешил вперед.
Наконец тропа привела нас к воде. На закате солнца скалы острова отливали алым. Я еще раз поразился тому, насколько он похож на крепость. Не то чтобы я в жизни видел много крепостей. Ни одной не видел, если честно: вокруг Эриака не было стен. Ни деревянных, ни каменных. Зато в отцовых книжках, которые я читал, были отличные рисунки. По ним можно было изучать эту, как ее, фортификацию. Сразу и не вспомнишь, однако: уж очень мудреное словечко.
От берега к острову был выстроен мост. То есть не совсем мост, скорее уж, его остатки. Вернее, развалины моста. Так мне показалось сначала. Несколько пролетов изгибали над зимней водой свои высокие каменные спины. По гребню моста шла тропа. Узкая, словно лезвие ножа. Позднее я узнал, что мост так и называется – Кинжальный. И пройти по нему было ох как непросто, тем более с нашими лошадьми. Потому что перил у моста не было. А сами камни были старыми, со стертыми вершинами. Ненадежные под ногой, словно подтаявший весенний лед. А озерная вода была холодна, словно тот же самый лед. Я знаю что говорю, потому что не поленился для проверки сунуть в нее руку.
А еще я почему-то был уверен, что нам придется идти по этому мосту. Пешком. Потому что на этот раз воспользоваться крыльями Людвига Марша нам было нельзя. Откуда я это знал? Я не мог бы ответить на этот вопрос. Я был не настолько умен, как например, господин советник или мастер Эйвин. Но и они даже не подумали перелететь на остров. Значит, тоже чувствовали, что придется идти по мосту. Что это нам такое испытание назначено от Сфинкса: он так проверял всех приходящих к нему путников. Зачем? А чтобы выяснить серьезность их намерений. По крайней мере, так мне объяснил позднее мастер Тиль. Что бы это значило? Спросите лучше у него самого.
На берегу виднелись следы костров: люди здесь бывали, и часто. Хоть в Эриаке о Сфинксе и не слыхивали, похоже, мудрец был известен в других краях. Ходили к нему много и часто: вон сколько золы нажгли, весь берег был в угольях. Будь моя воля, заночевал бы я в лесу: очень не люблю торопиться. Но нетерпение мастера Эйвина и донны Марии было слишком велико. Поэтому мы с Устинарьей успели сделать лишь по глотку воды из походных фляг, и тут же нам пришлось вступить на мост. Солнце-то ведь уже своим краем коснулось гор, поднимавшихся над долиной. Но лучше бы оно к тому времени село. Потому что в темноте мастер Эйвин вряд ли бы решился идти по такому вот старому и опасному мосту. Увы, мы по нему-таки пошли. И эту ночь я не забуду до конца своих дней.
Камни Кинжального моста, как я уже говорил, были сглажены временем и непогодой. Кроме того, они подмерзли и оттого стали скользкими. Некоторые из-за трещин могли разрушиться прямо под ногой. Приходилось наступать на них очень осторожно, чтобы ненароком не сорваться в стылую зимнюю воду. От такого
