к жениху Джоли.
Грейди с Эдалин переглянулись, а потом Эдалин коснулась руки Софи.
– Уверена? Встреча с Брантом проходит тяжелее всего.
Тяжелее, чем визит на могилу собственной дочери?
– Брант теперь сам не свой, – произнес Грейди, словно понял, о чем она думает. – Сложно видеть его настолько… сломленным.
Выглядел он так же измученно и говорил так же, и Эдалин тоже побледнела.
– Куда вы – туда и я, – сказала им Софи, напоминая себе Сандора – разве что без писклявого голоса. На могиле Джоли от нее было мало помощи, но она не собиралась оставлять их справляться со всем в одиночестве. Не в этот раз.
Никогда.
– Он эльф, и решил жить здесь? – не сдержалась Софи, когда пейзаж сформировался перед глазами.
Все, что она встречала в эльфийском мире, было огромным, сделанным из драгоценностей, хрусталя или стекла, со сложной архитектурой и золотой или серебряной отделкой.
Квадратная же каменная постройка без окон больше напоминала дом человека. Какого-нибудь бедного отшельника с ужасным вкусом на дома.
Эдалин принялась возиться с бархатной сумкой, которую она сжимала в руках так, что белели костяшки.
– Нам пришлось переселить Бранта сюда. Тут он чувствует себя в безопасности.
Дом не был похож на безопасное место. Он выглядел холодным и безрадостным. Даже земля вокруг него была покрыта сплошь острыми камнями и темной пыльной почвой.
– Брант начал бояться огня, уверен, ты понимаешь, – тихо сказал Грейди. – У него не получалось уснуть, пока мы не нашли ему несгораемый дом. Вся мебель внутри огнестойкая – и даже одежда его шьется на заказ.
– А как же его семья? Они не помогают вам о нем заботиться?
Грейди неловко переступил с ноги на ногу, а Эдалин опустила глаза в землю.
– Для них… это опасно. Не сам Брант. Он почти не шевелится. Просто смотрит в стену и бормочет себе под нос. Но чувство вины… – голос Эдалин надломился, и она сначала прокашлялась, а лишь затем прошептала: – Чувство вины может сломить их.
Грейди взял Эдалин за руку.
– Не просто так жестокость и насилие в нашем мире – неслыханные дела, Софи. Наша психика не готова к чувству вины, которое следует за подобными зверствами – по крайней мере так должно быть. Поэтому никто не подумал о похищении, когда вы с Дексом пропали. Поэтому никто не верил, что разгорелось Вечное пламя. Потому что, если бы кто-то из нас совершил такое, вина разрушила бы его психику, погрузила бы во тьму.
– Но почему родители Бранта чувствуют себя виноватыми? – Алден говорил, что пожар был несчастным случаем.
– Причины нет. Но вина коварна – особенно если смешивается с подобным горем. Она проникает в тебя, отбрасывает тень сомнения, заставляет задумываться, мог ли ты что-нибудь сделать, изменить что-нибудь… – Грей-ди смотрел вдаль, и Софи задалась вопросом, только ли родители Бранта борются с виной.
– В
