качелями.
Олеся точно знала, когда была на аттракционах в последний раз. Ветреный апрель, шестой класс, узкое в плечах пальтишко с розовыми лацканами. Но что за качели она выбрала тогда и почему никто больше не возил ее в парк, вспомнить не получалось. Только голова пульсировала от боли да таяли в киселе обрывки воспоминаний.
Леся сделала глубокий вдох, позволяя теплому воздуху комнаты наполнить грудь. Это было все, на что еще оставалось способно ее обессиленное тело. Тяжелая голова медленно вжималась в подушку, как камень, брошенный в болото. Руки безвольно лежали вдоль тела на цветастом, сшитом из лоскутков одеяле, а само тело под ним и вовсе не ощущалось. Олесе не было больно, да и страшно не было тоже. Однако равнодушный покой, захлестнувший все ее существо, никак не вязался с чужим домом и невозможностью вспомнить хоть что-то путное, кроме своего имени.
Она задремала, но прикосновение холодной ладони к лицу вырвало ее из вязкого полусна. Над кроватью склонилась женщина с длинной косой. Седые пряди блестели на солнце, как серебряные нитки, попавшие в медную пряжу. Она решительными движениями ощупывала Лесин лоб, проверяя, есть ли жар.
– Кто вы?
Серые глаза сверкнули, осмотр не прервался. Прикосновения чужих пальцев отзывались мурашками. Леся попыталась вырваться, но женщина прижала ее к кровати.
– Да не трогайте вы меня!.. – Жалкий хрип из сорванного горла мучительницу не впечатлил.
Она потянулась к Лесиной повязке, потянула за край. Мгновение – и ткань упала на покрывало. Леся успела разглядеть, как расплывается по внутренним слоям повязки алое пятно. Ее замутило еще сильнее.
Женщина наклонилась к столику у окна, зачерпнула из чашки что-то, остро пахнущее травами, и щедро смазала всю левую сторону Лесиной головы. Волосы у виска покрылись толстым слоем жира. Олеся охнула, зашипела сквозь сжатые зубы и упала на подушки. Рану жгло, будто ее щедро полили спиртом.
– Твою мать! – выплюнула Леся, пытаясь стереть мазь. – Мне же больно! Что это вообще?
– Закрой свой грязный рот, – процедила женщина.
Она вытащила из кармана фартука чистую ткань и принялась перевязывать рану, не обращая внимания на попытки Леси вырваться.
– Мне нужен врач! – твердила та, силясь не сорваться на крик. – Позвоните в скорую, спасателям… Я не знаю, кому-нибудь. У меня голова разбита!
– Я вижу.
Равнодушие и сила этих натруженных рук пугали Олесю больше прочего.
– Ну так сделайте что-нибудь!
– Я делаю. Ты умирала в лесу, а мой сын нашел тебя. – Женщина проверила, держится ли повязка, и отступила на шаг, зашуршало длинное платье. – Он забрал тебя у леса. А я – у смерти. И теперь ты в двойном долгу перед родом.
На мгновение Лесе показалось, что она ослышалась.
– Вам нужны деньги? – догадалась она. – Без проблем! Только позвоните в скорую. У меня с собой нет ничего… Но я найду… –
