приличия, перемешанные со всей мировой скорбью.
– Будем попутчиками, вдвоем-то веселей? – И подмигнула…
Какой ужас! Я жду, что сейчас она достанет курицу, яйца, соль в спичечном коробке, пакетики чая, помятую железную кружку и погонит меня за кипятком.
– А я до Смоленска еду внучков навестить, так что и поесть с собой ничего не взяла. А им гостинцев всяких везу: что они там в городе едят – гадость всякую.
Отлегло. Сколько там до Смоленска? Два, три, четыре часа? Надо сбегать у проводницы спросить, чтобы четко понимать отмеренное мне время для пыток.
– Тамарочка, деточка (аж мурашки по коже пошли: меня уже много лет так никто не называл, кроме внутреннего противного голоса, да и то тогда, когда он хотел мне обозначить, какая я дрянь), а ты куда путь держишь?
– В Калининград, – бурчу я.
– О, какой город красивый! Я там была, давно, правда, лет двадцать назад, в санатории. Море мне там очень понравилось – Балтийское. Какое-то оно душевное, все раны мне залечило. Я после того отпуска как заново рожденная бегала.
– Правда?
Такое чувство, что тетя Шура взяла меня за ручку и повела купаться. А море холодное и окунаться страшно, а она говорит: «Давай будем за руки держаться и подпрыгивать со словами: “Баба сеяла горох и сказала громко: “Ох!” На слове “ох” окунаемся!» Так мы с мамой всегда окунались, когда я еще совсем маленькая была. Какое странное чувство. На маму она мою совсем не похожа ни лицом, ни голосом, ни манерой разговаривать. Но как-то к ней начинаю проникаться, и стыдно становится за свои мысли перед ее приходом. Наверное, я покраснела, потому что тетя Шура заботливо спросила:
– Тамарочка, а ты хорошо себя чувствуешь?
И так мне захотелось расплакаться. Никто в последнее время не спрашивал меня ни о каком самочувствии, всех интересовали только выполненные показатели на работе.
– Хорошо. А у меня сегодня день рождения, пятьдесят лет, юбилей, – выпалила я, – и никто меня не поздравил! Дочка только, а все остальные забыли. Может, потому, что я его не отмечаю? Но все равно так обидно…
– Тамарочка, а у меня для тебя подарочек есть. – И полезла извлекать что-то из своих баулов.
Баночка малинового варенья! Я так люблю малиновое варенье! И закрыто сверху пергаментной бумагой, а на ней от руки надпись: «МАЛИНА». Так же бабушка моя всегда варенья делала. И всегда строго с надписями.
– Боженька никого без подарочков не оставит и тебя тоже. С днем рождения, Тамарочка! Все у тебя будет хорошо! Главное, про душу не забывай! Она – главное! А все остальное к ней и пристроится и приладится! Вон какая ты красавица (еще та красавица!), у тебя еще все впереди!
Хочется крикнуть: «У меня уже все позади!» Но тете Шуре это сказать невозможно, она уже обволокла меня своей аурой. Мне так хочется к ней прижаться и я, взрослая пятидесятилетняя баба, потеряв всякую совесть и стыд, канючу:
– А можно я к вам прижмусь?
– Конечно, деточка, иди ко мне.
Я тыкаюсь к ней в плечо,
